Через час с четвертью, когда автобус так и не показался на горизонте, Наташа заподозрила неладное. К концу второго часа подозрения переросли в твердую уверенность. К счастью, первый жилой дом был от дороги не так уж и далеко, так что Наташа бегом кинулась к нему, рассчитывая, если автобус все-таки подойдет, так же быстро вернуться назад. Минуты две пришлось колотить по жестяной некрашеной калитке, пока здоровенный небритый мужик в спортивных штанах и замызганной футболке, с трудом открыв дверь, не вышел на крыльцо. Поняв, чего хочет незнакомая взволнованная девушка, местный житель обрисовал ей печальную картину. Автобуса, на который рассчитывала Наташа, нет и не будет. Оказывается, расписание примерно неделю назад изменили, теперь ближайший рейс до города лишь завтра днем. Маршрутки тоже не ходят. Нанять здесь в поселке машину? Машин на ходу ни у кого нет, это точно, уж он-то знает, сам вчера искал.
С каждым услышанным словом Наташа чувствовала, что к горлу все сильнее подступают слезы. Перед ней явственно замаячила перспектива провести остаток дня и ночь в холодном нежилом доме, без удобств, без возможности приготовить еду или хоть чашку чаю. Машинально поблагодарив и бредя назад, к трассе, Наташа вытащила телефон, пытаясь прикинуть, во что ей обойдется вызов такси. Сумма выходила совершенно нереальная, но не оставаться же здесь. Телефон оказался последней каплей — сеть не работала. Меньше чем в ста километрах от города! Совсем! Стоя на обочине дороги и слушая вежливый механический голос, Наташа испытала страстное желание грохнуть пластмассовый аппаратик об асфальт и разреветься. Конечно, был шанс поймать попутку, но воображение рисовало картины одна страшней другой: что может случиться с ней, севшей в чью-то машину к совершенно незнакомому человеку. Впрочем, выбора не представилось. За полтора часа у дороги Наташа успела зверски замерзнуть, пообещать себе никогда не выполнять безобидных просьб, раскаяться в этом, снова пообещать — проверять любую, даже самую надежную информацию относительно автобусов, отчаяться и опять уговорить себя не падать духом. И за все это время ни одна машина не проехала ни в ту, ни в другую сторону.
Между тем дело шло к вечеру. Теперь ловить попутку казалось уже не авантюрой, а чистым безумием, она ведь даже не сможет рассмотреть водителя и пассажиров, если они будут. Наташа медленно побрела по грунтовке к дому Марьи Антоновны, рассматривая идею постучать в чей-то дом и попроситься ночевать. Эта мысль тоже не радовала. С ее застенчивостью проситься в чей-то дом, объясняя хозяевам, кто она такая и что тут делает. Ни за что! Уж лучше нетопленое жилье… Холоднее, чем на улице, точно не будет.
Опустив голову и плечи, зябко пряча руки подмышки, Наташа прошла по улице, с тоской отмечая редкие, но такие уютные светящиеся окна. Во всем поселке жилых домов оказалось всего пять. Да что это она! Ну, подумаешь, переночевать в пустом доме. Не съедят же ее там. Еще и спокойнее. Мышей Наташа не боялась, тараканов в чистом холодном жилье быть не может. Железная кровать, как она успела заметить, аккуратно накрыта покрывалом. Даже если нет белья, одну ночь пережить можно… Подняв голову, Наташа вздрогнула.
У забора того самого заброшенного домишки стояла машина. Темно-синий, слегка запыленный, явно дорогой автомобиль. В марках Наташа не разбиралась, но у этого экземпляра были какие-то особенно плавные, стремительные очертания, лак искристо блестел, несмотря на пыль, и вообще весь облик машины не то чтобы кричал о деньгах, скорее спокойно утверждал их несомненное присутствие. У Наташи замерло сердце. Стоя на дорожке, она сделала пару шагов вперед и попыталась рассмотреть, что делается на соседнем участке. Невысокий, чуть выше пояса, забор не скрывал ничего, в отличие от зарослей разросшегося орешника. Послышался мужской голос, ему ответила женщина. Потом заговорили двое мужчин. Нервно вцепившись в сумочку, Наташа решала, что ей делать. Что владельцу такого автомобиля могло понадобиться на запущенном клочке земли с полуразвалившейся конурой. Приехал посмотреть участок? Но почему вечером? А голоса между тем приближались. Наташа отступила в тень калитки и увидела, как высокий широкоплечий мужчина достает из багажника картонную коробку, размером с телевизор, ставит на нее какой-то металлический ящик и несет все это по тропинке. Да это же мангал! Вот теперь все встало на свои места. Просто компания приехала отдохнуть на выходных. Завтра первое мая, затем воскресенье — два свободных дня. Но если так, вряд ли они сегодня поедут домой. Да точно не поедут. Наташа чуть не всхлипнула от разочарования. И еще неизвестно, что это окажется за компания. Где шашлыки, там и выпивка. Сталкиваться с незнакомыми пьяными мужчинами в безлюдном поселке… Отпустив ремень сумочки, она тихонько прошла по дорожке и, стараясь не шуметь, отперла дверь дома.
Щелкнув выключателем, она убедилась, что электричество отключено, так что сидеть ей до утра в темноте. И все-таки, по сравнению с улицей, теперь здесь казалось почти уютно и как-то безопасно. Кинув сумочку на кровать, Наташа подвинула стул ближе к окну и села так, чтобы видеть улицу перед домом и машину, к которой рано или поздно должны были вернуться люди. Вместо этого минут через двадцать по улице, мягко шурша колесами, подъехала еще одна машина, ярко-красная, длинная и низкая, встав рядом с первой. Из машины вылез водитель и, прихватив пару объемных пакетов, прошел в калитку. До Наташи донесся всплеск голосов, а потом все снова стихло. Почти сразу, спустя всего несколько минут, на улице показался огромный джип, с трудом развернувшись в узком тупике, он припарковался у забора, едва не завалив его. Из джипа вывалилась целая компания, человек в восемь, нагруженная коробками, свертками и пакетами. Кто-то, как успела разглядеть Наташа, нес гитару, две высокие худые девушки тащили несколько пятилитровых пластиковых фляг с водой. По крайней мере, бутыли были доверху заполнены прозрачной жидкостью. Наташа облизнула пересохшие губы и пожалела, что не догадалась прихватить в дорогу хоть маленькую бутылочку воды. Может, попросить у этих? Нет, лучше подождать…
Между тем, масштабы пикника на соседнем участке все разрастались. Уже в сумерках мимо дома Марьи Антоновны прогрохотал устрашающих размеров мотоцикл, затем к стоявшим в тупике автомобилям добавился жутко раздолбанный, облезший грязно-голубой запорожец — эту марку Наташа узнала — и, наконец, мимо окон одна за другой проследовали две ничем не примечательные машины спокойных бежевых тонов. Теперь уже Наташа не видела приехавших, потому что машины остановились дальше, чем ей было видно из окна. Но похоже, что у подножия холма собралось народу едва ли не больше, чем во всем остальном поселке. И чем дальше, тем меньше хотелось попадаться на глаза незнакомцам.
С другой стороны, жажда мучила все сильнее. Пусть нет электричества, но что с водой? Прямо возле дома, в паре шагов от крыльца, столбик колонки. Если попробовать качнуть воды, вряд ли кто-то заметит. Ну, а если и заметит, то что с того? Не сидеть же здесь, изнывая от жажды, лишь потому, что соседям Марьи Семеновны вздумалось приехать на выходные. Подбадривая себя, Наташа отыскала на кухне большую эмалированную кружку с оббитым верхом, пыльную, но чистую, как и все здесь, и тихонько выскользнула из дома.