Преданность, похоже, являлась единственной добродетелью Гринфилда. Он намеревался оставаться с павшим боссом до самого горького конца, несмотря даже на то, что почти все остальные верные сторонники Максвенсона покинули его, когда эффективность переворота Парка стала очевидной.
Но Гринфилд, в отличие от других членов бургского тинга, не избирался. Его назначил комитет Альтинга, национального законодательного органа. Так что Парк, несмотря на всю власть, которой он здесь обладал, не мог вытеснить Гринфилда на предстоящих выборах, просто выставив соперника-кандидата. Он смог бы сделать это, только получив достаточное влияние, и Парк поставил себе задачу изучить, как этого добиться.
От Нью-Белфаста в Альтинг избралось шесть депутатов. Выдвижение кандидатур подразумевало выборы, а город был прочно повязан с Алмазной партией. Поэтому шесть избранных тингменов, как бы они не декларировали публично свою независимость, старались выполнять прихоти босса Нью-Белфаста.
Неоднократные попытки Иона Браца навязать свой контроль над Алмазной партией в Нью-Белфасте, засовывая в комитеты хайдов своих ставленников вроде покойного Тригви Дарлинга, вызвали некоторое недовольство. Парк решил, что он сможет довериться своим самым активным сторонникам и шестерке тингменов, чтобы они поддержали его в грандиозной двойной махинации: всем вместе кинуть «алмазов» и присоединиться к «рубинам». Удар получится не только по Брацу и его сквайрархии, но и по местным рубиновым политиканам из Нью-Белфаста. Однако поскольку они никогда ничего не добивались, кроме некоторого патронажа со стороны Альтинга в те периоды, когда у власти находилась «рубины», Парк решил, что лидеры Рубиновой партии пойдут на такие жертвы. Так оно и оказалось.
Но если тайну знают два десятка человек, ее редко удается долго сохранять. Утром девятого июня Парк открыл газету и обнаружил там отчет о вызывающей речи Йона Браца, в которой тот прямо заявил, что «таны Черокианской Марки Винланда будут защищать правата, унаследованные от своих героических предков, любыми средствами, и, более того, средства для такой защиты у них имеются и наготове!» Парк перевел это так: «если поправка Скоглунда будет принята коалицией «рубинов» и отколовшихся «алмазов» Нью-Белфаста, сквайрархия отделится».
Но это означало бы гражданскую войну, что, в свою очередь, означало бы перенос выборов. Что еще серьезнее, тингмены от Алмазной партии из отделяющихся провинций автоматически потеряют свои места, что даст «рубинам» явное большинство. Так как Рубиновая партия больше не будут нуждаться в поддержке инсургентов Парка, вряд ли они будут склонны заключить сделку с ним, чтобы назначить мэра по его выбору.
Хотя лично Парк теоретически и верил в пользу поправки Скоглунда, практически на данный момент и для него, и для лидеров «рубинов» было бы лучше отказаться от нее, несмотря на ворчание со стороны дакотов и чероки. Тем не менее, лидеры Рубиновой партии были тверды — огромный блок голосов скреллингов, который они получат, освободив аборигенов, стоил почти любого риска.
Что касается таких вопросов, как общечеловеческие права скреллингов или судьба несчастных винландцев, которые будут убиты или искалечены во время гражданской войны, то они вообще не принимались в расчет.
Парку, отсиживавшимуся с парой телохранителей в квартире на Ислейф-стрит, позвонил Данидин.
— Хо, Святый. Тан Каллахан пришел, чтобы увидеть тебя.
— Пришли его сюда. Предупреди его заранее, кто я… — Парк вспомнил про охранников, и внес изменения. — Предупреди его обо всем. Ты понял.
Господи, подумал он, все это только для того, чтобы заполучить Ноггла, по-прежнему запертого в Психофизическом институте! Возможно, проще было бы организовать частную армию, как у Браца, и взять штурмом эту крепость. Надо только сделать пару междугородних звонков для мобилизации «Сыновей викингов» — так Парк назвал своих штурмовиков. Кедрик, бретвальд Винланда, отказался от мобилизации армии, потому что, по его словам, такая акция посчиталась бы «провокационной». Может быть, он втайне отдавал предпочтение сквайрархии, чьим ставленником был; может быть, он был просто миролюбивым гражданином, считавшим, что все темы, связанные с солдатами, оружием и прочими ужасами слишком отвратительны для обсуждения; может быть, он действительно верил в то, что говорил…