Он проснулся в другой незнакомой комнате, с легким похмельем. После быстрого осмотра Парк убедился, что он в одиночестве.
Пришло время, подумал он, разработать систему изучения его личности на каждое следующее утро. Теперь его звали Уодсворт Ной. Штаны у всех костюмов в его шкафу были или мешковатыми бриджами или спортивными брюками-гольф.
Что-то запиликало «пинг-пинг-пинг», словно этакий деликатный будильник. Парк обнаружил, что источник шума — устройство на столе в виде гусиной шеи. В устройстве он, с некоторым трудом, опознал телефон. Так как микрофон и динамик были встроены в один блок на конце гусиной шеи, поднимать с крючка было нечего. Парк нажал кнопку в основании. Зазвучал голос:
— Уодди?
— О… Да. Кто это?
— Это твоя маленькая заинька.
Парк беззвучно ругнулся. Голос был женским и молодым, с легким неопределимым акцентом. Он вильнул:
— Как тебе сегодняшнее утро?
— О, прекрасно. Как мой маленький масляный шарик?
Парк выиграл. Уодсворт Ной имел фигуру куда грузнее, чем Аллистер Парк. Парк, напрягшись, добавил сиропа в свой голос:
— О, я тоже в порядке, сладенький пирожочек. Только мне чертовски одиноко.
— О, разве это не ужасно! Ох, бедняжка! Может, мне прийти и приготовить ужин для моего драгоценного?
— Буду счастлив!
В голове Парка сформировался план. До сих пор все эти изменения происходили, пока он спал. Если он сможет убедить кого-нибудь посидеть и понаблюдать за ним, пока он не спит…
Назначив свидание, Парк обнаружил, что ему придется сходить в продовольственный магазин.
На улице, если не считать того, что все мужчины носили брюки-гольфы и широкополые шляпы, первое, что его поразило, так это вид двух темнокожих мужчин в форме. Они шествовали посередине тротуара. Их поведение подразумевало — они не сомневаются, что люди уберутся с их пути. Люди и убирались. Когда солдаты проходили мимо, Парк услышал фразу на иностранном языке, похожем на испанский.
В магазине все говорили с таким же акцентом, какой Парк услышал по телефону. И все замолчали, когда вошла еще одна пара солдат. Те громко потребовали какие-то продукты. Засуетившийся продавец притащил требуемое. Солдаты забрали и ушли, не заплатив.
Парк задумался, не пойти ли в библиотеку, чтобы узнать о мире, в котором он оказался. Но если предположить, что он снова переместится, то вряд ли оно того стоило. Он купил «Нью-Йорк Рекорд», отметив, что на прилавке много газет на французском и испанском.
Вернувшись в свою квартиру, он прочитал о Его Величестве Наполеоне V, являвшегося, видимо, императором Нью-Йорка, и бог весть чего еще!
Его маленькой заинькой оказалась неплохо выглядевшая невысокая темнокожая девушка. Она крепко поцеловала Парка и сказала:
— Где ты был последние несколько дней, Уодди? Я ничего от тебя не слышала целые века. Я начала думать, что ты меня позабыл. Ведь не забыл, а?
— Я забыл? Сладенькая, я скорее забуду свое собственное имя. (А какое оно, черт возьми? — спросил себя Парк. — Уордсворт… Нет, Уодсворт Ной. Слава богу.) Поцелуй меня снова.
…Она посмотрела на него.
— Почему ты так смешно говоришь, Уодди?
— Язвочка на губе, — сказал Аллистер Парк.
— О-о-о, бедняжка. Позволь посмотреть.
— Да ладно, все нормально. Как насчет твоего знаменитого ужина?
Винный погребок, во всяком случае, у Уодсворта Ноя был неплох. После ужина Парк осторожно перешел к дегустации, это давало повод просто сидеть. Парк попросил девушку рассказать о себе. Довольная, она проболтала несколько часов.
Потом она иссякла. Последовало долгое молчание.
Она вопрошающе на него посмотрела.
— Тебя что-то беспокоит, Уодди? Ты почему-то кажешься другим человеком.
— Нет, — солгал он. — Меня ничего не беспокоит.
Она взглянула на часы.
— Пожалуй, мне пора, — сказала она нерешительно.
Парк сел прямо.
— Ох, пожалуйста, не надо!
Она расслабилась и улыбнулась.
— Я и не думала, что ты меня отпустишь. Подожди.
Она исчезла в спальне и скоро появилась в тонюсенькой ночной сорочке.
Аллистер Парк не удивился. Но он был озабочен совсем другим. Какой бы привлекательной ни казалась девушка, желание разобраться в его затруднительном положении было сильнее. Кроме того, от выпитого его клонило в сон.