— Как так?
— Хотите верьте, хотите нет, но за последние пятьдесят веков встречались женщины вашего вида, которые не находили меня слишком уж отвратительным. Обычно потомства не появлялось. Но в шестнадцатом веке я перебрался в Ирландию. В остальной Европе за колдовство сжигали слишком много людей, чтобы это меня не встревожило. И там встретил женщину. На сей раз в результате появилась стайка смесков — милых маленьких дьяволят. Так что «старая черная порода» — мои потомки.
— Что случилось с вашим народом? — спросил Макгэннон. — Их истребили?
Несуразный человек пожал плечами.
— Некоторых. Мы были совсем не воинственными. Но и дылды, как мы их называли, такими тоже не были. Некоторые их племена считали нас своей законной добычей, но большинство предпочитали оставлять нас в покое. Думаю, они боялись нас почти так же, как мы их. Такие примитивные дикари очень миролюбивые люди. Когда приходиться так усердно трудиться, а вас самих так мало, воевать не за что. Войны начинаются позже, когда появляется сельское хозяйство и скот, и поэтому у вас появляется имущество, которое стоит украсть.
Я помню, что через сто лет после того, как пришли дылды, в моей части страны все еще жили неандертальцы. Но они вымерли. Думаю, что неандертальцы потеряли самоуважение. Дылды были довольно примитивными, но они настолько опередили нас, что наши вещи и наши обычаи стали казаться глупыми. В конце концов, мы просто сидели и жили за счет подачек, которые получалось выпросить на стоянках дылд. Можно сказать, что мы вымерли из-за комплекса неполноценности.
— Что с тобой случилось? — спросил Макгэннон.
— Ну, к тому времени я считался богом своего народа и, естественно, представлял его в делах с дылдами. Я довольно хорошо с ними ладил, и они поклялись не причинять мне вреда после того, как все из моего собственного клана умерли. Потом через пару сотен лет все о моем народе забыли, и меня принимали за кого-то вроде горбуна. Я весьма хорошо умел обрабатывать кремень, так что заработать себе на содержание у меня получалось. Когда появился металл, я занялся им, а потом и кузнечным делом. Если сложить все сделанные мною подковы в одну кучу, куча получилась бы чертовски высокая.
— Вы и тогда хромали? — спросил Макгэннон.
— Ага. Я сломал ногу в неолите. Упал с дерева, и пришлось вправлять ногу самому, потому что рядом никого не оказалось. И что?
— Вулкан, — мягко сказал Макгэннон.
— Вулкан? — повторил несуразный человек. — Разве он не был кем-то вроде греческого бога?
— Да. Он был хромым богом-кузнецом.
— То есть, вы думаете, что, возможно, кто-то его придумал, глядя на меня? Интересная идея. Впрочем, немного поздновато для ее проверки.
Блу подался вперед и сказал:
— Мистер Гаффни, ни один настоящий неандерталец не смог бы рассказывать так свободно и занятно, как вы. Об этом свидетельствует слабое развитие лобных долей их мозга и крепление мышц языка.
Несуразный человек снова пожал плечами.
— Вы можете верить во что хотите. Мои соплеменники считали меня довольно умным, да и за пятьдесят тысяч лет можно хоть чему-то научиться.
— Расскажи им о своих зубах, Кларенс, — сказала Доктор Сэддлер.
Несуразный человек усмехнулся.
— Они, конечно же, искусственные. Мои собственные служили долго, но они износились еще где-то во времена палеолита. У меня выросло три набора, и все они тоже износились. Поэтому мне пришлось изобрести суп.
— Изобрести что? — воскликнул обычно молчаливый Джеффкотт.
— Мне пришлось изобрести суп, чтобы выжить. Ну, вы должны знать о способе «миска из коры, вода и горячие камни». Спустя некоторое время мои десны загрубели, но все равно не очень хорошо справлялись с твердой пищей. Еще через несколько тысяч лет меня едва ли не тошнило от супа и разных кашиц. А когда появился металл, я начал экспериментировать с вставными зубами. В конце концов, я сделал несколько довольно удачных наборов. Янтарные зубы в медных пластинах. Можно сказать, что я тоже их изобрел. Я часто пытался их продавать, но до 1750 года уже нашей эры этого так и не получилось. Тогда я жил в Париже, и перед тем, как переехать дальше, создал небольшой бизнес.
Он вытащил носовой платок из нагрудного кармана, чтобы вытереть лоб; Блу скривился, когда его накрыла волна запаха духов.
— Ну, мистер Пещерный Человек, — саркастически проскрипел Блу, — и как вам нравится наш «машинный век»?
Несуразный человек проигнорировал его тон.
— Неплохо. Происходит много интересного. Главная проблема — рубашки.