Он принялся насвистывать:
Старик покачал головой.
— Ты не в своем уме. Если не хочешь слушать меня, то хотя бы помалкивай!
— Не хочу ни того, ни другого, старый трус, — усмехнулся Порта.
Время от времени кое-кто из нас вскакивал на бруствер. Мы сидели спиной к противнику. Русские вели себя так же беззаботно.
Никто не стрелял. Лишь каждые пять минут высоко над нашими головами пролетало несколько снарядов.
Порта играл на флейте. Кот лежал, мурлыча, у него на коленях.
Малыш крикнул сидевшему наверху Плутону:
— Если увидишь, что сюда летит снаряд, предупреди.
— Обязательно, — прокричал в ответ Плутон так громко, что русские удивленно посмотрели на нас. Увидев, что мы не собираемся атаковать, они замахали руками и засмеялись. Один из них крикнул Плутону:
— Осторожней, там наверху ветрено! — и указал на взрывающийся в небе снаряд.
— Спасибо за предупреждение, — ответил Плутон.
— Водка у вас есть? — спросил один из русских.
— Нет, — крикнул Плутон. — А у вас?
— Вот уже неделю во рту не было ни капли. Паршивая война. Нас уже и водкой не снабжают. У вас в бункере сухо? У нас хорошая печка. Здесь не так уж плохо.
Плутон приложил руки рупором ко рту и заорал:
— Здесь тоже сухо. Нам бы нескольких баб. У вас они есть?
— Нет, тупой начальник и об этом не позаботился. Пять месяцев не видели ни одной юбки.
Русский помахал и скрылся.
Плутон повернулся к нам и бойко спросил:
— Слышали, что тот тип, который написал: «Es ist so schon, soldat zu sein»[74], покончил с собой?
— Почему? — спросил Порта.
— Тут такое дело. Его забрали в армию, и он понял, каким идиотом был, когда писал эту песню. Захандрил и повесился на подтяжках перед дверью оберста.
Плутон громко захохотал. Возле него разорвался снаряд.
Мы бросились на дно; над нами засвистела шрапнель, впиваясь в стенки траншеи.
Я ощутил сильный удар по спине. Когда коснулся рукой этого места, она покрылась кровью. Липкой, горячей. Я сел. Потом рот у меня открылся, и я почувствовал, как кровь отливает от лица. Прямо передо мной лежала оторванная голова Плутона, глядя на меня остекленелыми глазами. Губы были растянуты, словно в смехе. С шеи свисали толстые связки, кровь впитывалась в сухую землю.
Несколько секунд я пребывал в параличе. Потом меня охватила паника. Я подскочил с протяжным воплем. Если б Старик не повис у меня на ногах, я бы выскочил из траншеи навстречу смерти.
Мы похоронили Плутона в лесу под елью. Порта вырезал на стволе крест, а под ним — имя нашего погибшего товарища.
— Погиб еще один из воевавших с тридцать девятого года, — горестно вздохнул Старик. — Нас осталось очень мало.
Малыш был глубоко потрясен.
— Теперь мой черед, — простонал он. — У Плутона линия жизни была самую малость короче моей.
Ему никто не ответил.
Штеге разобрал вещи погибшего. Старый кошелек с несколькими марками и рублями. Маленькая, выцветшая фотография девушки с велосипедом. Складной нож, три ключа, искусно вырезанное из кости кольцо и две голубых почтовых марки. Недописанное письмо девушке в Гамбурге. Это и были все земные сокровища ефрейтора Густава Эйкена.
Не стало доброго друга. Для него уже не будет большого празднества, мы уже не сможем сидеть с ним на набережной Эльбы и поплевывать в воду.
Мы долго молчали.
21. РОДЫ
«С искренним прискорбием сообщаю, что ваш сын погиб, но я рад возможности написать, что пал он как доблестный солдат на поле чести, сражаясь за Адольфа Гитлера и Великую Германию.
Он погиб, как мужчина, храня верность присяге. Хайль Гитлер! Фюрер приветствует вас и благодарит за вашу жертву. Господь вознаградит вас!»
Это повторялось двадцать тысяч раз только в нашем полку.
Порта был безумно взволнован. Он носился вокруг больших, новых «тигров», которые получил полк. Восторженно пинал гусеницы.
Малыш заправлял танки бензином. Зарядные ящики были заполнены снарядами и пулеметными лентами.
Легионер поцеловал большой противопехотный снаряд.
— Нашпигуй Ивана в спину, — сказал он и бросил его вверх мне и Старику.
Большую 88-миллиметровую танковую пушку вычистили в двадцатый раз. Два пулемета были тщательно осмотрены. Прицельное устройство проверено. Порта опробовал двигатели, пока не задрожала земля.
74
Как прекрасно быть солдатом (нем.) — строчка из популярной в Третьем рейхе песни «Rosemarie». —