Сладкоязычный и змею из недр земли вытащит.
Стоимость некоторых вещей удваивается со временем, как это бывает с выдержанным французским вином. Под вещами Аббас Кули подразумевал дружбу.
Почему дружба сравнивалась с вином? Почему мусульманин Аббас Кули восхвалял вино? По Корану вино запретно. Винопитие при многих халифах каралось смертью.
«Кубок в руке лучше десяти тысяч дел». Он забывал, что «Название вину — ссора и скандал».
В душе Аббас Кули был скорее вольнодумцем и эпикурейцем, Омаром Хайямом, нежели жестоким, каменным фанатиком халифом Мамнуном, отрубившим голову своему родному дяде только за то, что тот на пиршестве потребовал вина. У Аббаса Кули была жестокая профессия. Контрабандистам приходится криво стрелять, но прямо попадать. Но характер у него был мягкий, добрый. И тот, с кем он заводил дружбу, становился другом его навсегда. Мансуров хотел он или не хотел — завоевал верную, бескорыстную дружбу Аббаса Кули, дружбу, которая крепла с каждым годом. Мансуров когда-то доказал Аббасу Кули, что обращается с ним, с «туземцем», как с человеком, и сразу же стал его другом, вечным другом. Едва Алексей Иванович появился в поле зрения Аббаса Кули, Аббас сделался его верным телохранителем. Мансуров гнал его, отказывался от его помощи, но Аббас в трудные минуты всегда был рядом. Нельзя тень оторвать от человека.
Когда-то Аббас Кули влюбился в Шагаретт безумно, страстно. Но невеста, жена, женщина друга священна и неприкосновенна на Востоке. Ревность здесь переходит в преданность.
Когда Шагаретт и Алексей Иванович поженились, он попрощался с ними и похоронил свое любовное томление в глубине души. Ради друга!
Но теперь он видел, что счастье Алексея Ивановича висит на волоске. С тревогой он обнаружил, что виноваты не только злые силы вроде мюршида или вождя джемшидов. В поведении прекрасной джемшидки что-то ему не нравилось. Любовь к бывшей рабыне, которую он когда-то спас от неволи и которую он по-прежнему любил, ибо он не знал другой такой красавицы, не прошла, а, наоборот, «разгоралась пламенем в костре из колючки». Но она была женой друга, и… Словом, Шагаретт и не подозревала, какие страсти бушуют в сердце Аббаса: мечта его любви — святая пророчица, жена лучшего друга!
Всячески предостерегал Аббас Кули Мансурова:
— Старый Джемшид притворяется. Джемшид притворно согласился на договор. Вождь подносит дары дружбы, достойные царей, призывает в заступники священный Коран, а на самом деле залатал заплатами хитроумную хирку заговора. Алеша-ага, у тебя глаза видят далекий Памир и не видят собственных ресниц. Не верю, что старый Джемшид не знал, кто такой на самом деле Абдул-ар-Раззак. Мюршид купил его. Вождь знал про немцев, мюршид тянул его на войну против русских. Вождь готов был бросить своих всадников на советские аулы и кишлаки. Ждал только команды мюршида. Не поверю, чтобы вождь не видел. Полный коварства старый Джемшид знал, что у здешних аллемани мюршид главный баламут, и слушался его. А потом приехали вы, Алеша-ага. Мир повернулся на оси. Вождь услышал, что ось заскрипела, как на старой арбе, и поспешил всех немцев прикончить. Старый Джемшид знал, что мюршид, который продал его дочь в рабство, сам аллемани, рыжая собака, и закрыл глаза ладонью. А когда дело немцев протухло, зарубил мюршида. А теперь Джемшид опять хитрит, хочет замести следы. Госпожа Шагаретт — приманка. Берегитесь, Алексей-ага.
С шумом, возгласами ввалился старый Джемшид в башню. С любопытством на него глядел комбриг. Никаких признаков неудовольствия или раздражения он не заметил. Если пуштун, начальник уезда, и выполнил свое намерение отобрать оружие у кочевников при входе, то, видимо, проделал все с достаточным тактом и любезностью. Ни великолепной старинной сабли, ни маузеров на вожде не было. Бледноликий визирь — тот всегда ходил без оружия. Остальные джемшиды — шофер и усатые телохранители, очевидно, остались внизу, около автомобиля.
Великий вождь не спешил. Он ждал своих всадников не раньше вечера следующего дня.
Старый Джемшид ликовал:
— Больше нет аллемани в степи. Все сделано, как ты хотел, дорогой зятек. Ты знаешь, почему мы опоздали? О! Ты и на самом деле не знаешь? Мы охотились.
— Охотились? На кого? — встрепенулся Мансуров. Он думал совсем о другом, и его мало интересовали развлечения вождя.
— Двуногая дичь! — басисто хохотнул старый Джемшид. — В куланьем логе — мы заблудились и дали крюку — вспугнули двоих. Они ехали, таясь от людей, на заход солнца. Мой шофер погудел им, а они стегнули коней и поскакали. Дураки! Разве можно ускакать от пули великого вождя джемшидов! Мы долго гонялись за ними — им помогали холмы и рытвины, но глаз мой остер, а сердце верблюда не бьется, не трясется.