– Они люди. – возражала Ракель. – Потерянные, заблудшие, но всё ещё люди. Вспомни Устина! Он остался среди несведущих, чтобы нести им своё знание. И я хочу нести то, что могу – человечность.
– Не равняй. – отрезал корнет. – Устин не ради себя старается. Он плодов своего дела не дождётся – посеет, и пойдёт дальше по миру. А ты ради сытого живота хочешь с бесом родниться, с душегубом.
– Вот против этого я и хочу бороться. – продолжала Ракель. – Чтоб никто не говорил: душегуб, дикарка, дочь разбойника. Подбенец, требчанин, галереец... не важно! Всё это – люди.
– Я офицер, Ракель. – веско напомнил Назар. – Я не стану братом разбойникам, не стану служить им, и помыкать ими тоже.
Офицер, конечно. Назару не нравилось, когда его называли опальным, но против корнета он не имел возражений. Сорванные петлицы ничего в сущности не поменяли, Ракель всё ещё видела перед собой офицера – всегда в мундире и при шпаге. Даже звала его – корнет. Звала так часто, что Тася первое время даже считала, что это не чин, а имя.
Железная приверженность своей офицерской сути и подвела Назара под трибунал. Не смирился с малодушием, пошёл против всех, за что и поплатился. Своё Изгнание он принял как приказ, ничем не отличающийся от прочих – это ещё по заседанию было понятно. А дальше по ситуации. Старому начальству он более не подчинялся, вот и нашёл новое – в лице Ракель.
Он не скучал по Подбени, потому что Изгнание – это приказ. Подбень была вычеркнута из его памяти. Но теперь всё иначе. Поступил новый приказ – вернуться, служить с прежним рвением и стать большим человеком при новом режиме. Это позаманчивее, чем скитаться в компании с дикаркой, мошенником и без пяти минут разбойницей.
– Хорошо. – тихо ответила Ракель. – Я поняла.
Отвернувшись от него, она шагнула поближе к Тасе, что стояла поникшая, утомлённая глупыми спорами.
Что сказать ей такого, чтобы не обидеть, но при этом донести мысль? На ум шло только «ты свободна», но Тася и так была свободна с тех пор, как с её рук срезали верёвки.
– Нам придётся разойтись сейчас. – твёрдо произнесла Ракель. – Здесь людно, тебе будет проще найти экипаж. Поезжай в Галерею, или...
– Пустырь не такой уж большой. – ответила Тесету. – Встретимся.
Последнее слово прозвучало как среднее между вопросом и утверждением. Ракель поскорее обняла Таську, припала ей на плечо, пряча свои повлажневшие глаза.
– Когда встретимся в следующий раз, тебя примут в Вертепе как самую желанную гостью. – пообещала Ракель.
Напоследок назвать её сестрой так и не решилась – неуместно было, даже стыдно.
Выдохнув, Ракель полезла за руль. Никто не торопился расходиться – Тася неуверенно махала на прощание, озирался забытый всеми Михейка. Назар подошёл ближе, вынул из кармана подбенский пропуск и показательно смял его в кулаке.
– Я готов куда угодно, Эля. – подбираясь к локу, говорил он. – Начнём в новом месте, где пожелаешь. Но только не с бандитами. С бандитами – никогда.
– Тогда прощай. – упрямилась Ракель. – Где найти меня – знаешь.
Она сняла ловушки с передачи и, прежде чем тронуться, обратилась к Михейке.
– Ты едешь? – убито спрашивала Ракель.
– Я... – опомнился Михейка. – Да я куда угодно, лишь бы от Стажая подальше!
Не мешкая, он взобрался на подмост, оттуда на сиденье. Ракель вдавила педаль, и лок послушно помчался вперёд – навсегда прочь от подбенских стен.
16. Рай на Пустыре
– Давно хотел спросить... обязательно нам каждый раз ехать прямиком через эти кошмарные руины? И непременно в сумеречный час?
Михейкин вопрос не заставил даже бровью повести. Если взглянуть без прикрас – что кошмарного в обгорелых останках Старого Города?
Губительные незримые лучи? Никто ещё не умирал, наглотавшись порченного ветра – пару раз проблеваться, и порядок. А если и срубит наповал, тоже не беда – меньше топтать поганый Пустырь.
Разбойники выскочат из засады? Бывало. Пусть выскакивают, с компанией путь до Вертепа веселее.
Дикие звери? Привидения, неупокоенные души прошлого? Директриса подбенского общинного дома? Вперёд, налетайте все вместе, хоть живьём ешьте. Посмотрим, сделается ли хуже.
– Их не объехать. – безразлично ответила Ракель. – Глянь-ка давление.
– Момент. – Михейка заёрзал сзади. – Тринадцать единиц ровно.
– Странно, почему тогда холостит? – Ракель плавно выжала тормоз. – Давай посмотрим.
Дождавшись остановки, она привычным жестом повесила ловушку, спрыгнула с подмоста. С собой взяла верный инструмент, монтировку – на ней помимо прочего имелись рожки для мелкой гайки. Стала по звуку выслеживать паровую протечку.