* * *
Пусть и дни холодов наступивших,
дни, когда после шумной жатвы
Наполняются наши селенья
изобильем спелого риса,
Дни, когда синеву украшают
первых птиц перелетных гирлянды,
Пусть и эти дни, о подруга,
нам подарят спелую радость!
ИЗ ЦИКЛА «ЗИМА»
О моя дивнобедрая, слушай:
есть отрада и в месяцы стужи,
Сладок сердцу крик журавлиный
над полями, где кончилась жатва.
Год был милостив: в каждом доме —
рис, плоды, тростниковый сахар,
А от холода лучшее средство —
заводить любовные игры.
* * *
Наши жены, чьи круглые плечи
под одеждами теплыми скрылись,
Наши девы, чьи острые груди
притаились под пестрой тканью,
Даже мглу этой долгой стужи
постарались хоть чем-то украсить:
В черноту своих кос тяжелых
не цветы, так бутоны вплетают.
* * *
Даже самой холодной ночью
горячо и сладко мужчинам,
Если к ним прижимаются груди,
золотые от краски шафранной.
Даже самой студеной ночью
в юных, жарких, крепких объятьях
Забывают про холод мужчины —
наигравшись всласть, засыпают.
* * *
Посмотри на девушек наших:
даже в стужу цветут их лица,
Будто свежей росою омыты
золотистые лотосы-щеки,
И с утра, распустив свои косы,
до ушей подведя свои брови,
Молча, гордо они в каждом доме,
как богини судьбы, восседают.
* * *
Эти дни, что в дома приносят
много риса с пряной приправой,
Много сладких блюд, а за ними —
много радостных игр любовных,
Эти ночи, что стужей мучат
только тех, кто подруг не имеет,
Пусть, любимая, нам даруют
счастье, счастье — все больше счастья!
ИЗ ЦИКЛА «ВЕСНА»
Тот, чьи жгуче-разящие стрелы —
из бутонов жасмина и манго,
Тот, чей сладок лук тростниковый,
тетива же — из пчел жужжащих,
Тот, чьи игры — пронзать и мучить
те сердца, что созрели для страсти,
Вечно юный воитель Васанта
вновь, любимая, к нам явился!
* * *
Вновь надели жемчужные бусы,
увлажнив их душистым сандалом,
На запястья — цветные браслеты,
пояса с бубенцами — на бедра
Наши жены, чьи дерзки груди,
пышны ягодицы и бедра,
А сердца изнывают от пыток —
сладких пыток Незримого бога.[17]
* * *
Эти ветки цветущего манго,
что, хмелея, целуют пчелы,
Эти ветки в свежих побегах,
что волнуемы ласковым ветром,
Эти ветки душистого манго,
если смотрят на них подолгу,
Острой страстью, внезапной страстью
грудь пронзают влюбчивых женщин.
* * *
Черный кокил на манговых ветках
опьянен, как вином, их цветами,
От волненья крылья топорщит
и подружку страстно целует.
А мохнатый шмель-сластолюбец,
сев на лотос полураскрытый,
Так жужжит, будто к юной пчелке
обращается с пылким признаньем.
* * *
Пояски в золотых узорах
так и дразнят, свисая с бедер,
А жемчужные яркие бусы
так и льнут к островерхим грудям.
В дни весны, призывая на помощь
звоны пчел да стоны кукушек,
Истомленные Камой жены
все бесстыдней мужчин завлекают.
* * *
Буйный ветер, что весело треплет
яркоцветные ветки манго,
Вешний ветер, что зовы кукушек
по горам и лесам разносит,
Теплый ветер, что так отраден
после жгущих порывов стужи,
То нахлынет, то прочь улетает,
похищая сердца влюбленных.
* * *
Снова пышные кроны ашоки
нежно-юной листвой заблестели,
А цветы их, как ветки кораллов,
язычками огня багрянеют.
Если девушка долго смотрит
на цветущую ярко ашоку,
Сердце робкое полнится грустью,
сладкой грустью — предвестьем счастья.