Пляшут тени,
безмолвен танец.
Нас не слышат,
пойдем отсюда.
В лунном свете,
как в пляске Смерти,
Стыд бесстыден —
и капля к капле
Наши души
сольются вечно
В лунном свете,
где шепот ветра,
В мертвом танце
ты скажешь: «Да».
И мы найдем покой!
Кончита:
(пляшет, стучит кастаньетами)
Мы ушедших
слышим сердце
Шаги умолкшие
мы слышим
Пускай их рядом нет,
мы вместе — тьма и свет,
И тень твоя — со мной!
О, Эскалона, лунное вино![1]
* * *
Первая ведьма:
Сливайте ненависть в котел —
Пускай кипит!
Родных, друзей, детей, сестер —
Язык до корня дьявол стер,
Теперь хрипит.
Вторая ведьма:
Три ведьмы пляшут над котлом
Ночной порой,
Все на борьбу добра со злом,
Нам пофартило, повезло —
Сливай добро!
Третья ведьма:
Во имя бритв, во имя битв
Душе кровить.
Сливай отраву из обид,
Какое, к черту, возлюби?
Возненавидь!
Федерико:
Гляжу на пляску трех старух,
Трех муз вранья.
Я б им пришелся ко двору,
Да все никак не разберу:
Где двор? Где я?
В чем смысл ведьминских затей?
Каков барыш?
Потом вернешься из гостей,
А дом упал, и ни клетей,
Ни стен, ни крыш.
* * *
Маркиз:
Я таков, каков я есть:
Сила, гордость, пыл и спесь,
В первом акте все узнали,
Как свою ценю я честь!
Федерико:
Я таков, каков я есть.
Я живу сейчас и здесь,
В первом акте всё забрали,
Во втором осталась месть!
Кончита:
Ах, я тоже такова —
Все на свете трын-трава,
У любви свои заботы,
Лишь любовь всегда права!
Хор зрителей:
Первый акт вы уже отыграли —
И боец, и мудрец, и дурак,
Мы же в креслах зады протирали
И натерли мозоли. Антракт!
ЭПИТАФИЯ ГЕРЦОГУ, НАПИСАННАЯ ЗАРАНЕЕ ПОД ЗАКАЗ
Здесь дремлет тот, кто бодрствовал всю жизнь,
Когда Господь велел ему: «Ложись!» —
Он покорился вышней воле Неба…
Но больше никому покорен не был!
ПРОЛОГ КО ВТОРОМУ АКТУ
Король:
Мы — пуп земли, мы — центр мирокруженья,
И физика тут вовсе ни при чем:
Да, вы вольны озвучить возраженья,
А мы вольны послать за палачом!
Народ:
У палачей — здоровый цвет лица.
Досмотрим же спектакль до конца!
АКТ ВТОРОЙ
Живоглот:
Я жизнь провел в резне, как дьявол в пекле,
Колол, рубил, валял, кусался, грыз,
Я — корифей трагической игры,
Я — золотой дублон, лежащий в пепле,
Мой нож кровав и жребий мой кровав —
А ты? Что делал ты?
Капитан Рамирес:
Я? Убивал.
Мордокрут:
У моего клинка манеры гранда,
Он кланяется только мертвецам,
Я — идеал отменного бойца,
Я — сонмище воинственных талантов!
В моей душе кипит девятый вал,
А ты хоть раз кипел?
Капитан Рамирес:
Я убивал.
Ухорез:
Подруга шпага! Мы в любой таверне
Запомнились по шрамам и рубцам,
Оставленным на память молодцам —
Им и сейчас икается, наверно!
Один удар, и трое наповал!
Ты там бывал?
Капитан Рамирес:
Я? Нет. Я убивал.
Живоглот, Мордокрут, Ухорез:
(хором)
А часто ли?!
Капитан Рамирес:
Случалось, убивал.
Я не мастак хвалиться по тавернам,
Я не горжусь уменьем палача,
Убийство, вне сомнений, это скверно…
Живоглот, Мордокрут, Ухорез: