Пруденс перефокусировала свой скоп, пытаясь отыскать крошечное пятнышко возвращающегося корабля Чарльза. Безнадежно: туман кипящей серы сводил видимость на нет.
Гравитационные репульсоры продолжали работать; за бежавшей от материнской планеты Ио тянулось облако бледно-желтого пара. Пар распространялся вдоль плазменного тора, который связывал Ио с Юпитером, и, в конце концов, стало казаться, будто у луны выросли рожки. Сера поистине являлась атрибутом Преисподней.
Внезапно на одном из мониторов возникло кожистое тело Яркого Полудержателя Фиолетовой Пены. Изображение мерцало и распадалось, кляксы электронных помех грызли его края.
Голос дижабля наполовину забивался статикой; Мозес едва понимал, что тот говорит.
— Он говорит… да, он говорит, случилось что-то плохое на… — Мозес бормотал себе под нос: — Ныряющая-раковина, ребенок-из-ныряющей-раковины, который прибыл из нетта-когоместа… Что-то плохое случилось с ОС-модулем.
Изображение юпитерианина распалось на дюжину зигзагообразных полос, которые через секунду вновь соединились.
— Думаю, он пытается сообщить, что модуль взорвался.
Пруденс в ужасе закрыла глаза, однако воображаемая картина только сделалась ярче. Она попробовала взять себя в руки и спокойно обдумать случившееся, но как же это трудно сделать, когда ваше сердце сжали железные тиски…
— Что за взрыв? Чарльз был на борту?
Она мучилась от неизвестности, пока Мозес переводил.
— Ага… Отказ механический — нет, нет, механизма… Отсутствие… давления? В челноке упало давление? Нет, не давление — песнь смерти.
— Чарльз погиб?
Мозес сосредоточил на ней взгляд, словно лишь сейчас впервые увидел.
— Извини, тетя Пру, я зря напугал тебя. Нет, отсутствие песни смерти. Чарльз все еще жив. Но он застрял на Ио — топливные баки модуля взорвались, когда он находился в симбипьютном комплексе управления.
Вновь появились зигзагообразные помехи и забили весь экран. Всплески магмы свивались в искаженном поле гравитационных лучей дикой спиралью.
— Такое пережить нельзя.
— Некоторое время можно, — пробормотала Пруденс. — А я постараюсь повысить его шансы.
Она вышла.
«Тиглас-Пильсер» недовольно зажужжал — Пруденс приводила системы в готовность, обходя обычный порядок процедур безопасности. Она заимствовала модуль СРЮП, чтобы перейти на собственное судно — так быстрее. На сей раз никто не пытался остановить космистку. Это было ее судно, ее жизнь и — она твердо решила — ее долг.
Заработал главный двигатель крейсера. Балансируя на столбе пламени, «Тиглас-Пильсер» начал маневр для свидания с дьявольской преисподней, которой теперь стала Ио.
Пруденс управляла космолетом с безмятежным и неестественным спокойствием. Он находился ближе к Юпитеру, чем Европа; самым экономным маршрутом — и самым быстрым — было строго вниз. У модуля не хватило бы мощности потом затормозить, но «Тиглас-Пильсер» способен и на большее.
Теперь, когда космистка знала, что Чарльз, возможно, еще жив, она могла думать должным образом. Он рисковал жизнью, чтобы спасти родную планету; пожалуй, это был первый бескорыстный акт в его жизни — и, скорее всего, последний… Если, конечно, судьба не смилостивится над ним, и «Тиглас — Пильсер» выполнит задачу, намного превышавшую его возможности.
Пруденс провела суденышко к Ио, намереваясь зайти с полюса, откуда меньше извергалось всякой дряни. Она вела крейсер как ненормальная, ради сэкономленных секунд расходуя топливо почем зря. «Тиглас-Пильсер» окутался собственным серным саваном. Аварийные сигналы, предупреждающие о метеоритной опасности, неистово пылали. В конце концов, Пруденс их отключила.
В мольбах не было смысла. Она никогда не верила в богов. Дурацкая выдумка. Существуют лишь случайные проявления хаотичной Вселенной. Рассматривать же эти проявления как вмешательство доброжелательного сверхъестественного боженьки?.. Да в задницу! Хотя в глубине души ей хотелось верить во что-нибудь более конкретное, чем бессмысленное искажение рациональных законов. Прекрасно мечтать о том, что Вселенная намерена заботиться о тебе… Пруденс внутренне зарычала. Идиотка! Воображаемые создания тебе не помогут! Если ты справишься, то только своими силами.
И космистка успокоилась. Единственная вещь, в которую она когда-нибудь верила, это собственные силы.
Пруденс сглотнула слюну, так как горло внезапно пересохло… Что, если ее вера не оправдается?
Самоуверенный Робин изложил новости Чарльзу. Джарамарана пересекла орбиту Леды. Ио, опаздывая на десять часов, шла по пятам, но медленно. Массивные роторы Машин Отклонения натужно ревели от напряжения, ведь если Ио не перехватит комету вовремя, Земля погибнет.
ОС-модуль был разрушен шквалом летящих обломков. Чарльз едва ли имел право надеяться на другой исход, учитывая катастрофу, которую сам же и устроил.
За пределами центра управления мир будто сошел с ума. Миллионы тонн силикатной жидкости выбрасывались в пространство, уже не сдерживаемые слабой гравитацией Ио; за луной тянулось турбулентное облако крошечных частиц, уплотнявшееся по мере охлаждения. Юпитер наращивал новое кольцо из серо-кремниевой пыли. Каждые несколько секунд центр управления содрогался от очередного потрясения.
Ио звенела подобно взломанной и обреченной сигнализации. Как скорлупа яйца гигантской черепахи, ее поверхность растрескалась на добрую сотню фрагментов — тектонических плит, которые ломались и скручивались с ужасной, неодолимой неторопливостью, словно под ними пряталась зверюга, пытающаяся вырваться на свободу.
Пещера задрожала от особенно сильного толчка, и Чарльз упал. Даже зная, что он все равно уже мертвец, он невольно успел подумать: «Если треснет шлем…»
И тут его настиг основной удар.
Пруденс направила «Тиглас-Пильсер» в кипящий серный туман, окутывающий Ио, отчаянно пытаясь отыскать дорожку в крутящемся водовороте. Опытная космистка пользовалась инстинктом, потому что на широкоугольном радаре ничего не было видно из-за интерференции, а лидар едва ли показывал что-то путное дальше носа судна, и то ссылался на географию — иографию, — которая давно уже потеряла всякое сходство с ландшафтом внизу. Вращение луны изменилось, и это стало серьезной помехой: Пруденс не могла довериться ни автопилоту, ни навигационному программному обеспечению.
На миг в дьявольских облаках образовался просвет, и она разглядела пылающее пятно — определенно Прометей. Тогда Колхидская Корона… там. Теперь, сориентировавшись, можно было перезапустить навигационные программы.
Из жерла вулкана начал выпирать, раздуваясь на глазах, огромный куполообразный пузырь, размером с Эверест. Затем, в ослепительной вспышке пламени, Прометей взорвался. «Тиглас-Пильсер» закачало на ударных волнах, содравших окутывающие его серные пары. Корпус космолета покрылся быстро охлаждающимися каплями магмы.
Послышался стонущий звук, будто что-то снаружи вырвалось на свободу и завертелось сернистым шквалом. Времени для проверки систем не было. Пруденс оставалось надеяться, что навигация работает корректно — космолет летел вслепую.
Крошечная точка на фоне рассвирепевшего безумия, «Тиглас-Пильсер» резко снизился, направляясь туда, где, по расчетам системы наведения, мог находиться Чарльз. То, что осталось от лидара, считало, что там — твердая порода, но Пруденс понимала, что с тем же успехом может обнаружить озеро магмы.
Вибрируя и гремя от тяги основных двигателей, «Тиглас-Пильсер» опускался к сотрясаемой конвульсиями поверхности. Пруденс приготовилась отстегнуть ремни безопасности.
Если ниже есть почва, и если они не ошиблись местом, то время, может, и хватит. Но в обрез.
Чарльз Дэнсмур встал, шатаясь как пьяный. И скафандр и шлем все-таки выдержали, хотя удар был поистине сокрушительный — по полу была рассыпана целая груда искореженных колесников.