Напротив, та теплота и уважение, с какими люди продолжали отзываться о Старосте, удивляло Командира, а иногда и резало слух! Сломленный и ставший слабым человек, который в итоге сдался и пошел служить тому, кто втоптал его перед этим в грязь. Он оглядывался при каждом неуважительном слове о своем господине, днями не мог решить у него ни единого вопроса, а в итоге и вовсе кончил жизнь самоубийством. С некоторых пор Командир ненавидел слабость. Прежде всего — в себе, но это отношение, в итоге, распространилось и на других людей. Да, все последние годы его окружали только сильные люди, от слабых он избавлялся сразу и без сожаления. Но сейчас Командир все больше понимал, что на все, случившееся с несчастным стариком, мог быть и другой взгляд. Фермеры, безусловно, любили своего Старосту, поскольку все эти годы он всеми силами был для них заступником перед наделенным почти неограниченной властью отморозком. Вероятно, Староста тоже любил своих людей, этих самых слабых и забитых оборванцев, "грязь под ногами", как говорил его шеф, которые не только не становились на его защиту, но даже не брезговали доносить на него, из-за чего Старосте и приходилось поминутно оглядываться. И в самом деле, разве не мог Староста совершить свой громкий поджог раньше? Он решился на него ровно в тот момент, когда узнал, что народ его будет, вероятно, уничтожен, если срочно что-нибудь не предпринять. Наверное примерно так же Староста любил и своего сына, даже после того, как тот стал монстром. И всеми силами спасал его от смерти. Старик действительно был темный и забитый, в чем-то даже наивный. Но он всю жизнь старался, как мог, защитить своих людей, поскольку ощущал, что сильнее них, они оказали ему доверие, и потому именно он должен был это делать. Можно ли любить, или хотя бы уважать, слабых? Раньше для Командира не стояло этого вопроса. Теперь же, слушая фермеров и их рассказы о своем настоящем, а не назначенном Центром, лидере, он думал, что прежнее его мнение может и не быть единственно верным.
После обеда Командир опять попытался встретиться с Начальником, который был теперь тут единственной вооруженной силой и единственным представителем власти Центра одновременно. Кроме того, он же был и единственным, кто мог помочь Команде Станции выполнять дальше свою работу. Но Начальник, казалось, специально избегал встречи, а потом сказал, что не готов пока ничего обсуждать, поскольку еще не понятна реакция Центра на все здесь произошедшее.
Между тем, следующее утро наступило быстрее, чем того хотели бы Начальник охраны и Командир, поскольку оба были не готовы к назначенному на него событию. Уже с восходом Солнца у развалин дома Наставника появились первые фермеры, а еще через 2 часа люди уже вовсю стекались к площади у складов. Большинство шли с женами и даже брали с собою детей. Очевидно, предстоящее событие они считали весьма важным и судьбоносным в своей жизни. Начальник также уже ждал людей. Его грузовик был поставлен у края площади так, чтобы он был виден отовсюду. Сам Начальник стоял в кузове, а позади него были трое его бойцов. В дальнем углу площади на своем обычном месте стояла Станция, экипаж которой со своей платформы и веранд Тягача также с интересом и тревогой наблюдал за происходящим. Окна Кабинета Командира выходили на другую сторону, потому он видел площадь через дверной проем, сам оставаясь невидим снаружи.
Люди все пребывали. Их уже было человек 200, но многие еще только были на подходе. Пришедшие сначала бесцельно слонялись, подозрительно поглядывая на военный грузовик, потом начали собираться в группы. В группах шло какое-то горячее обсуждение, и они постепенно начали укрупняться. Внезапно фермеры разом пришли в движение. Толпа шла в направлении грузовика. "Ну, сейчас начнется, посмотрим, что он скажет им", — подумал Командир, придвинувшись ближе к открытой двери. Однако, дальше случилось неожиданное. Костяк толпы, а вслед за ними и вяло идущие остальные, прошли грузовик мимо. Лишь несколько человек прокричали в его сторону: "Верни нам наше имущество! Верни нам награбленное!" Но никто явно не собирался там останавливаться, и люди шли дальше. Они шли к Станции!