Странная у меня работа. Как профессиональному игроку в гольф мне часто поручают довольно странные задания. Но такого турнира мне проводить еще не приходилось. На самом деле у меня не было выбора. Совет директоров клуба — мое начальство — не разрешил бы этим десятерым провести столь необычный турнир, если бы я не играл роль судьи и сопровождающего. Полагаю, совет боялся, как бы они не повредили поле или что-то в этом духе.
Когда в начале этого года я занял должность ведущего профессионального игрока, мой предшественник похлопал меня по плечу и упомянул именно этот турнир. Он сказал, что ради него чуть не остался в нашем клубе. Это показалось мне странным, поскольку он переходил в лучший клуб штата.
Но теперь я начинал его понимать.
Пока игроки делали свои броски и переходили на зеленое поле, я остановил тележку перед отметкой. Улучив время, я повернулся к женщине и протянул руку.
— Дэвид Мур, — сказал я. — Главный профессиональный игрок этого клуба.
Блондинка улыбнулась и пожала мою руку.
— Рада познакомиться, мистер Дэвид Мур. Меня зовут Дебби. Дебби Кремер. — Она отпустила руку и, прежде чем я успел что-то сказать, продолжила: — И, пожалуйста, не спрашивайте меня, что такая красивая девушка, как я, делает в подобном месте.
Я засмеялся.
— Не спрошу, по крайней мере до седьмой лунки. Это труднейшая лунка на поле.
В ответ она рассмеялась высоким чистым смехом.
— Договорились.
Я направил тележку по мосту и вниз по дорожке по направлению к группе игроков. Пот стекал по спине и рукам. День обещал быть жарким, и не только в прямом смысле.
Джим Фишер, король сантехники, показал худший результат на следующей лунке и направился к зданию клуба. Дебби сняла юбку и прошлась вокруг отметки перед восемью оставшимися мужчинами. Ее кружевные трусики были того же цвета, что и бюстгальтер. Я следил за колыханием плоти под тонким кружевом и старался не думать о том, что вечером придется идти домой к жене.
Пола за последние несколько лет, что называется, махнула на себя рукой, и секс стал для нее вещью вторичной по сравнению с детьми. Я все еще любил ее, по крайней мере мне так казалось. Но возвращаться домой мне было тоскливо. В последнее время она все ныла и жаловалась. Поэтому, ссылаясь на занятость, я большую часть времени проводил в клубе. Лучше выслушивать жалобы игроков на плохое состояние поля, чем, завывания жены о том, что я недостаточно уделяю внимания ей и детям.
Дебби пришлось постелить на раскаленное сиденье полотенце, прежде чем присоединиться ко мне в тележке.
— Осталось снять всего две вещи, — прошептал я, пока один из игроков делал бросок. — Как насчет последних пяти лунок? Не слишком ли легко ты оделась?
Дебби похлопала меня по коленке и рассмеялась.
— Не торопись, увидишь.
Я вздохнул и переключил внимание на игроков. Жара в тот день просто не поддавалась описанию.
На третьей лунке Крег Стивенс из «Оборудования Стивенса» промахнулся на короткой дистанции и отправился в клуб.
Перед четвертой отметкой Дебби сняла лифчик.
Мужчины присвистнули и захлопали в ладоши, мне же оставалось только смотреть. Ни одной бурой полоски или пятнышка. Удивительно.
Трястись по дорожке к следующей отметке с этой женщиной, сидевшей в тележке, было чертовски неудобно. На полпути к зеленому полю я повернулся к ней.
— Хорошо зарабатываешь?
Она кивнула.
— Да. А ты?
Я покачал головой, вспоминая о том, как Пола всегда жаловалась на то, как мало я зарабатываю и какой я неудачник. Она говорит, что я уделяю больше внимания своей одежде и своему имиджу на поле, чем дому.
— Нет, боюсь, не так уж много. Профессионалы на заштатных полях вроде этого зарабатывают скромно. Чтобы заработать, нужно выезжать на соревнования. Я пробовал, но уж больно скучно играть с детишками и домохозяйками.
Она коснулась моего плеча нежнейшими пальцами.
— Может, тебе попробовать работать, как я?
Я повернулся и некоторое время смотрел на нее, затем расхохотался.
— В самом деле, об этом стоит подумать.
Она крепилась с серьезным лицом, но вскоре присоединилась ко мне. Невозможно было отвести глаза от ее колышущейся груди. Я старался. Видит Бог, я старался. Но это было выше моих сил.
— И сколько же, — спросил я, когда мы наконец отсмеялись и я заставил себя перестать пялиться, — если ты ничего не имеешь против такого вопроса, сколько ты получишь за сегодняшний день?