Лимузин с автопилотом перевез их через реку по туннелю, промчался по бульвару и повез по убогим пригородам. Движение для этого времени дня было небольшим.
Он долго вглядывался в заднее окно. Наконец повернулся вперед и глубоко вздохнул.
— Похоже, он проморгал наш уход.
— Или позвонил напарнику.
Он покачал головой.
— ИРС нанимает боевиков-одиночек, они редко работают в команде.
— Я слышала, Конгресс опять наезжает на боевиков.
Он пожал плечами.
— Это и так незаконно. Но поскольку выбивалы из ИРСа работают из процентов…
— Они становятся отчаянными.
— Ты тоже?
— Нет. Я на зарплате.
— Счастливое исключение.
Бесшумный лайнер мягко вонзился в розовеющий западный небосклон, украшенный перистым узором. Большинство мест в салоне было занято. В самолете работала интерактивная связь, но они не стали к ней подключаться. Вместо этого Рик играл с автоматом в покер, а Эрин наблюдала за игрой.
Понемногу он начал выигрывать. Покерная программа сдала ему три выигрышных набора кряду — четыре короля, три одной масти и полный дом — дамы и четверки. Затем, в развитие успеха, он вытянул третьего туза, набор бубей и собрал все десятки. Далее выпали две проигрышные комбинации, потом к нему вновь вернулась удача.
— Что-то начинается, — сказал он. — Я это чувствую.
— Тасование?
— Маленький танец, да.
— Подходящее местечко для танцев.
— Не хуже других.
Он переключился на «блэк джек» и стал постоянно выигрывать. К концу полета авиалиния оказалась должна ему 17 тысяч долларов.
— Миленькая курочка с золотыми яйцами, — сказал он.
— Ага. А зачем тогда Вегас?
— Виг.
— Это лучше?
— Выше шансы. Например, при игре в кости они больше не запрещают змеиных глаз или шестерок на «не пройдет».
— Но тогда они должны проигрывать уйму денег.
— А как, по-твоему, им в наши дни выдержать конкуренцию? В противном случае Вегас превратится в город-призрак.
— Значит, они на чем-то еще отыгрываются.
Он хихикнул.
— Разумеется, регулируя игральные автоматы и все прочее, что в их силах. Но не кости… во всяком случае, не постоянно.
— Ты кидаешь кости?
— Когда разгорячишься, просто необходимо что-нибудь кинуть.
— Или кого-нибудь, — сказала она.
— Если только… — он осекся.
— Что?
— Если Вегас не переменился ко мне.
После этого они молчали до самой остановки самолета на посадочной полосе.
В здании аэропорта он купил ей новое платье — алый чехол, короткий, очень сексуальный. Туфли в тон и бирюзовое ожерелье очень шли к нему.
— Стоило ли? Нам могут понадобиться эти деньги.
— Я чувствую, что мне везет. — Он бросил пятидолларовую монету в игральный автомат, стоявший у двери магазина. Картинки крутились, крутились, а когда замерли, экран показал три сердечка, после чего машина выплюнула сто долларов.
— Видишь? — Он заметил, что волосы у нее светло-русые.
Она изогнула брови.
— Вижу. Классная система.
Они взяли такси до города, зарегистрировались в «Парамаунте» и получили номер люкс. Это обошлось им недорого. Вещей у них с собой не было, поэтому они просто вошли, оставили свои плащи и тут же покинули номер.
Самой крутой игрой здесь были виртуальные кости. Он тянул время, делая небольшие ставки, в основном на «не пройдет», пока не подошла его очередь кидать. Он кинул.
Проиграть он не мог, и золотое яичко продолжало расти, но выигрыши начали снижаться вдвое.
— Дядя Сэм за работой, — пробормотал он. — Занялся бы лучше чем-нибудь другим.
— Есть еще местные налоги и налоги штата, — напомнила она.
— Сколько они берут — от десяти до двадцати процентов? Гроши.
— Эй, пижон, ты собираешься бросать или как?
Он повернулся и тяжелым взглядом посмотрел на говорившего, поправляя при этом ВР-перчатку.
— Кати его! — выкрикнул еще кто-то.
— Хорошо.
Он сделал бросок, запустив гигантский меховой кубик скакать по долине вплоть до гряды холмов, видневшейся на горизонте. Кубик с громом отскочил от скал и загрохотал обратно, пока не остановился, упав на одну из граней. На дисплее появился результат: ЕСТЕСТВЕННО!
Вспыхнули огни, выстроились нули выигрыша.
Он играл около часа, выигрывая и проигрывая, но первое случалось чаще последнего примерно в два раза.
Было очень трудно остановиться на этой полосе везения, но сделать это было необходимо. Он слишком много уступал федералам. Поэтому он понемногу прекратил «шарканье» и ушел, не дожидаясь, пока стол начнет ставить против него.