- Ты не права!- сказала Иоанна.- Нет, правда! Ты нашла окончание для всех своих фантазий. В одиночестве или с друзьями, возможно,но в ваших мечтаниях есть жизнь... Да... А я засыхаю, увядаю, и никто не поливает мои корни. Некому даже дернуть меня за уши, потому что я слишком правильная. Вот так. И не пугайся, потому что я быстро справлюсь с этим. Но сначала ты должна признать, что наш город не дает никому из нас что-то важное... Взгляни сама. Одни и те же дома, я думаю, что даже зерна пшеницы не намного разнятся. Вот скажи мне сразу: что насчет леса и наших лугов? Ты хочешь что-то узнать? Здесь учитываются все деревья, даже саженцы. И луга... Ну, ты знаешь, известна площадь каждого из них вплоть до квадратного дюйма. Ах!
Мария снова засмеялась. Из слов подруги она поняла, что та переживает очередной приступ ярости . Последнее извержение, и тогда уже все успокоится. И Мария поставила на то, что затишье наступит через пару минут. Тем более, что время еще было.
- Мы заговорились, и, как видишь, никто за нами не пришел. Может быть, конфисковали их обувь?
- Я бы побежала босиком, если бы только кто-нибудь позвал меня, - ответила Иоанна с последними остатками бунтарства. - Но мне не верится в твою идею с туфлями... Я знаю, у меня есть бабушка и дедушка, которые еще не успели состариться и одряхлеть. Они немного странные, но с добрым сердцем... Для чего я их защищаю? Потому что не будучи старыми они немного старомодны...
- Боже мой!- рассмеялась Мария. -Как легко мы судим взрослых! Я говорю это не для тебя. А повторяю это специально для себя, потому что сама переживаю похожие моменты. Когда я думаю, что меня не понимают... и, может быть, чаще чем иногда... Нам нравится обзывать друг друга.
- А если кто-то другой не хочет?
Мария видела, что та собирается начать новую дискуссию, гораздо более сложную, чем первая, и чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы довести ее до конца. Словно не слыша вопроса, она вернулась к своей прежней заботе:
- Что, если они и правда не придут за нами? А мы тут ждем, как дурочки, как будто про это кто-то знает. Ты знаешь, как долго мы здесь находимся? Больше двух часов! Я уверена, что они нашли предлог и вместо того, чтобы прийти сюда, пошли... туда, где были прошлой ночью...
- На ярмарку-в парк аттракционов? – не поверила Иоанна.- Я не знаю, что они могут отыскать там интересного... Пыль, пыль, пыль... и крики, и самые фантастические цвета. По правде говоря, мне кажется, что даже эта долгожданная богемность подходит к однообразию нашего города. Разве ты не заметила? Тот же веселый смех, как будто размноженные фотографии. Одежда и обувь одинаковые, т.е. серые, пыльные. И всегда одни и те же старые голоса, говорящие одни и те же старомодные слова. Все хрипло и словно одна старая, треснувшая пластина из другого века переворачивается снова и снова... Бррр! Слова твоего брата... который, как мне кажется, не придет...
- Разве ты не хочешь отправиться туда же ,за ними? - спросила Мария.- Не думаю, что мне было бы скучно.
- А если мы не найдем их там? Что если они последуют за нами через неизвестно какие кокосовые рощи?
- Я так не думаю! - ответила Мария, очень уверенно. - То, что они бросили нас под каким-то надуманным предлогом, да. Но то, что они ищут нас в других местах, не может быть. Я знаю, где они сейчас выступают в роли зевак!
Скорее из вежливости, Иоанна приняла предложение:
- Если ты так думаешь... Давай! Кроме того, мы больше ничего не можем сделать. В городе больше нет ничего интересного... Только ,может быть, в музей. Там есть очень-очень, крайне ценные предметы... Уникальные в мире. Но я не уверена, сможем ли мы их увидеть. Мне кажется, что с сегодняшнего или завтрашнего дня музей закрывается на ремонт. Какое невезение! Забавно!
3
Тик и Дан уже давно прилипли, как губки, к колесу фортуны. Как будто они были частью декорации. Ничто не заставило бы их покинуть свои грядки. По крайней мере, Тик больше не видел и не слышал ничего, кроме деревянного колеса с его сверкающей пирамидой предметов и криков поддержки и радости человека в соломенной шляпе. Дан тоже был парализован рядом с ним,но скорее из солидарности. Его взгляд время от времени скользил мимо тех пяти предметов, которые оставались на своих местах. Но его мысли были в другом месте. Он предпочел бы стоять не под палящим солнцем,а среди ленивых облаков, а здесь только пыль, ноющие от боли ноги;прилечь бы где-нибудь на прохладной поляне, на мягком, шелковистом ковре травы, и услышать вместо хриплых объявлений жаркие слова Марии или,в крайнем случае, причитания кузины. К сожалению, кроме чисто словесных реплик, ему было очень трудно противопоставить что-то Тику. Особенно когда Дан увидел, как завороженно тот смотрит на пять странных предметов и тщательно рассчитывает амплитуду движений и остановки стального веера. Он переносил неподвижность и особенно тишину как пытку. И временами проклинал себя за то, что так легко согласился с изворотливой идеей Тика отправиться сюда вместо леса. Но когда он увидел своего друга сосредоточенным, немым, напряженным, мучимым беспомощностью, быстро вернулся к чувству солидарности, которое и заманило его сюда.Вокруг колеса было мало людей,и вообще на ярмарке их было мало. Очень редко кто-то из зевак испытывал свою удачу. Иногда деревенские жители, привлеченные многократными, почти личными увещеваниями человека в соломенной шляпе. Они со страхом нажимали на деревянную ручку и с недоверием ждали результата, который почти всегда был одинаковым: трубка, или птичка с разноцветными перьями в хвосте, или зайчик размером с палец, или кто знает,какая еще никчемная гипсовая статуэтка. Иногда стальной палец останавливался возле известных цифр, и его колебания заставляли трепетать сердце чирешара. Но, как будто чудом, а может быть, благодаря молчаливым и горячим мольбам Тика, стальной канат обгонял или останавливался за несколько колышков до выигрышной цифры..
Очень поздно Тик заметил среди зрителей ранее узнанного персонажа, который ускользнул от его внимания. Это был тот самый молодой человек, который накануне выиграл два предмета ценных домашнего обихода. Тик не замечал его до определенного момента, потому что тот сидел почти скрытый, за киоском,где продавали головные уборы. На нем, как и в прошлый раз, когда он его видел, была синяя фуражка с околышем.
Тик жестом руки и несколькими словами ловко показал Дану свое присутствие и местонахождение цели. Друг не придал значения сенсационному открытию. Тик, напротив, немедленно приступил к очень тщательному наблюдению и собственным сложным расчетам. Однако они проявились позже. Тик следил за каждым жестом парня, особенно за его глазами и, чтобы не встретиться с ними, прибегал к самым искусным уловкам. Он не хотел, чтобы молодой человек чувствовал, что за ним наблюдают. Поэтому в определенные моменты редкие облака на небе, смелые птицы , гуси, которых преследовали другие птицы, или случайные зрители становились объектами необычайного интереса поэта или физиономиста ,так - от случая к случаю. Таким образом, избегались пересечения интересующих глаз с глазами чирешара.
Поведение объекта показалось Тику немного странным. И в том, что тот стоял неподвижно и скрытно; и в том, что он почти безучастно наблюдал за тем, что происходит у колеса фортуны; но прежде всего потому, что были моменты, когда он вздрагивал и почти хотел вскочить со своего места, но в последний момент сдерживался. Эти мгновения вызывали у Тика сильное беспокойство, потому что он не мог обнаружить их причину. Подергивания и импульсы, казалось, повторялись через определенные промежутки времени; они не были нерегулярными, при всей своей спонтанности; казалось, что они находятся в тесной связи с чем-то. Это что-то ускользало от Тика. Дан шепнул ему на ухо, чтобы тот контролировал подергивания «фуражки» с помощью часов. Тик повиновался полусерьезно и инстинктивно согласился. (Интуитивно или, возможно, исходя из здравого смысла .)Часы не помогли чирешару. Странные жесты молодого человека у стойки для шляп повторялись через определенные промежутки времени. Иногда каждые сто двадцать секунд, порой через пять, семь или десять минут. Между ними не было никаких временных закономерностей. Что дальше?
В какой-то момент Тик заметил в толпе зрителей (вокруг колеса внезапно и без видимой причины собралось много людей) и спортсмена, который вызвал в его сердце определенную симпатию. У него даже создалось впечатление, что тот улыбается и робко приветствует его, покачивая головой, как это было в его обычае. К сожалению, вскоре Тик потерял его из виду, а может быть, тот покинул шумный круг; у Тика не было времени долго думать об этом из-за других мероприятий, на которых он должен был присутствовать.
Человек в соломенной шляпе стал кричать громче обычного:
- Испытайте свою удачу! Вот оно, вот оно! Кто стреляет? Ни один номер не проигрывает! Статуя Фрадабуриди!
Тик знал наизусть скудный репертуар человека в соломенной шляпе, чтобы обращать внимания на его слова. Все его внимание было сосредоточено на приманке. Мальчик казался жертвой необычного возбуждения. Он вздрогнул как будто сильнее, чем раньше (что побудило Тика двинуть Дана локтем), и вдруг, словно движимый неизбежным импульсом, начал движение к колесу фортуны. Довольно робким жестом он заплатил за жребий, затем толкнул колесо. Стальной канат дважды обернулся вокруг колышков, но как раз в тот момент, когда он замедлил шаг, чтобы приземлиться на номер, грузное тело человека в соломенной шляпе встало преградой между канатом и взглядом Тика. А крик ударил в уши чирешара: