(Указывая сверху на Ученика.)
И если участь юноши сего
Тебя заботит и тревожит,
Прошу: при жизни поддержи его!
Пусть вовремя ему твоя рука поможет,
Покуда он жевать и целоваться может!
И будут дни его легко и вольно длиться.
Обласкан музою, ей избран в сыновья,
Он сможет славою однажды насладиться
Не только в небесах. И радостней, чем я!
ПАРАБОЛЫ И ЭПИГРАММЫ
Рецензент
Был некто у меня в гостях,
Зашел узнать о новостях,
Сказал, что рад меня проведать,
И я позвал его обедать.
Вот он за стол с улыбкой сел
И столько выпил, столько съел,
Что насмерть чуть не обожрался
Потом, откушавши, поднялся,
Пошел к соседу моему
И ну давай шептать ему:
«Суп безобразен! Дрянь — жаркое!
Вино — черт знает что такое!..»
О всеблагие небеса!
Он — рецензент! Убейте пса!
Оригинал
Сказал художник: «Я влияньям не подвержен!
Нет в мире мастеров, к которым я привержен,
И я ни у кого не проходил ученья,
И я не признаю ни одного течения!»
Ах, вот как! Что ж, побьемся об заклад:
Он попросту дурак на свой особый лад.
Годы
Хороший нрав у юных лет:
Чего ни попросишь — отказа нет,
И в дружбе с ними, без всякой опаски,
Мы можем прожить, как в волшебной сказке.
Но вдруг характер меняют года.
Это — сварливейшие господа.
Взаймы не дают, без конца укоряют
И все, что давали, назад забирают.
Фридрих Шиллер
1759–1805
КОЛЕСНИЦА ВЕНЕРЫ
Дин-дон! Дин-дон! Всех, кто жив на свете,
На судилище зову!
Дин-дон! Дин-дон! Прометея дети,
Вот вам чудо наяву!
Пламенных юнцов и старцев мудрых
Гул колоколов скликает к нам,
Трепетных девчонок златокудрых
И холодных, благочинных дам.
Короли, философы, матроны
Толпами стекаются сюда —
Все, чью мудрость стрелы Купидона
Вдребезги разбили без труда.
Движутся с улыбкою притворной
Те, кто, длани к небу устремив,
Воплями на паперти соборной
Заглушают совести призыв,
Кто в слезах в смирении унылом
Гасит сердца похотливый зной…
Фарисеи с янусовым рылом,
Встаньте молча предо мной!
Всех зову: еще не преступивших
Розами увенчанный порог,
Девственной душою не вкусивших
Ни страстей любовных, ни тревог.
Кто готов отведать яд и ныне
На распутье потрясенный встал:
Здесь — благоуханная богиня,
Там — безгрешной жизни идеал;
Кто уже знаком с хмельною чашей
И спешит бесстыдницу обнять —
Возвратитесь, юноши, чтоб нашей
Многомудрой лире внять!
Наконец, кто пил eе лобзанья,
Жертвы необузданных страстей,
К нам, на суд! И дайте показанья
Против обольстительницы сей!
Дин-дон-дон! — летит по всем дорогам.
Гогот черни слышится вдали.
В кандалах, прикованную к дрогам,
Шлюху Афродиту привезли.
Вот она, блудница, что от века
Род людской морочила всегда.
Не она ль смутила человека
Красотой запретного плода?
Стой, мамзель! Иль мыслишь, как доселе
Справедливой кары избежать?
Ты не у Людовика в постели!
Здесь тебе помост, а не кровать!
Не к чему сегодня строить глазки,
Повторять кокетливую ложь.
Не спасут заученные ласки —
Этого судью не проведешь.
Вот, каналья! Нет тебе пощады!
Ну-ка юбку заверните ей!
Плетью — хвать по розовому заду!
Так! Еще раз! Всыпьте посильней!
Слушайте! В судебном протоколе —
Все ее злодейские дела,