-Но разве это не на севере? Разве там не холодно?
-Какую-то часть года – безусловно.
-Стало быть, наш климат вам непривычен.
-Да, признаюсь, это так…
Сеньора Сан-Пайо, держащая в своих тонких пальцах фарфоровую кофейную чашечку, сосредоточенно сделала глоток. В комнате воцарилось полное молчание. Агния также молча пригубила кофе. Она подумала, что сеньора Сан-Пайо выглядит очень хорошо. Ей должно было быть около сорока лет, даже чуть больше, но выглядела она на свои года весьма недурно. Агния уже давно заприметила, какие высохшие лица были у многих женщин здесь, с истомленными чертами лица, угасшими глазами. Конечно, тут встречались и круглые, довольно приятные и мягкие лица, но все же смуглая кожа их казалась какой-то увядшей, прибавлявшей им годов. Сеньора Сан-Пайо имела довольно бледную кожу, как видно тщательно хранимую от солнца при помощи всевозможных ухищрений. И именно это позволяло ей выглядеть так молодо.
Так дамы молчали около пяти минут, а затем старшая сеньора, отставив чашку в сторону, мягко продолжила задавать вопросы:
-Вы, кажется, вдова. Не так ли?
-Да, именно так.
-Сколько же вам лет?
Агния слегка поморщилась:
-Двадцать три года.
-Вы так молоды… - протянула сеньора Сан-Пайо. – Отчего же вы так рано овдовели?
-Мой муж был много старше меня.
-Как много старше?
-Между нами было более сорока лет разницы, – ответила Агния и вспомнила, что видела покойного графа лишь только один раз и он ей показался не просто стариком, а очень древним стариком.
-Вот как… О вашем браке, стало быть, позаботились родители…
-Мой брат, барон фон Литке.
-Что же… Мой сын человек молодой, - сеньора Сан-Пайо рассмеялась. – Ему нет еще и тридцати лет. Он достоин самой искренней любви, - она с улыбкой взглянула на Агнию, - от самой прекрасной женщины в свете.
-Да, я тоже так считаю… - Агния сдержанно улыбнулась в ответ, гадая, относится ли именно к ней эпитет «прекрасная», или в этих словах содержится совершенно противоположный намёк.
-Мой сын… - сеньора замолчала… - Я очень его люблю… Он богат, умен, хорош собой… Полагаю, вы все это заметили и сами?
-О, да… - Агния сухо рассмеялась в ответ. – Я была бы достойна всяческого осуждения, если бы не видела всех его достоинств.
-Полагаю, что ваши отношения… - дама замялась, - ваши отношения… не зашли слишком далеко? Простите, быть может, я слишком многое позволяю себе…
«Знать бы еще, что вы имеете в виду, дорогая мадам», - подумала Агния.
-Я не совсем понимаю вас, - ответила она.
-Вы уже были замужем, потому я не думаю, что шокирую вас, если спрошу прямо, - синие глаза сеньоры Сан-Пайо уставились прямо в глаза Агнии. – Вы, уповаю, не осудите меня, простив мне мою сильную материнскую любовь, которая побуждает меня вмешаться в ваши отношения. Вы в положении?
-Нет, - с удивлением покачала головой молодая женщина. – Но почему вы так подумали?
-Марселу так торопит с этой свадьбой. Я подумала, что для того есть особые причины…
-Таких причин нет, - холодно ответила Агния.
Сеньора Сан-Пайо, конечно же, заметила это и тонко улыбнулась.
-Вот и хорошо, - примирительно сказала она. - Марселу сказал мне, что любит вас, - дама пристально посмотрела на Агнию. – И я склонна ему верить… Признаться, я никак не ожидала, что он захочет жениться на ком-нибудь, кого я не знаю… На иностранке… Перед его отъездом в Европу я никак не могла предположить, что вернется он уже с невестой… Сказать по правде, здесь есть девушка, которую я очень желала видеть женой моего Марселу…
При этих словах Агния, вздрогнула:
«Неужели у него тут была невеста?»
-О, нет, нет! – воскликнула сеньора Сан-Пайо, словно бы угадав её мысли. – Не думайте, что они были помолвлены! Мой сын никогда не посмел бы разорвать объявленную помолвку, слишком велики его понятия о чести.
-Я и не сомневалась в этом, - ответила Агния настороженно.
-Все-таки, я не могу скрывать от вас, что мне эта помолвка была бы весьма приятна. Молодая девушка, не бывшая замужем, - сеньора кинула на Агнию быстрый взгляд. – Ей только шестнадцать лет, - прибавила она. – И она богатая наследница, к тому же местная уроженка из хорошей семьи. Фамилия Гонзаго живёт в Бразилии уже сто пятьдесят лет. Примерно столько же, сколько и наша семья.