-Да.
-Что же он вам ответил?
-Что ни за что не расстанется с вами.
-Бедный мой Марселу… - пробормотала Агния. – И вы вполне уверены, - спросила она, возвысив голос, - что он уже разлюбил меня?
-О, нет. Он не разлюбил. Вы неверно истолковали мои слова, - покачала головой сеньора Сан-Пайо. – Он любит вас. И вы любите его. Но, увы, любовь вовсе не залог будущего счастья. Я уверена, что с Эленой, – тихо прибавила она, - он был бы гораздо счастливее, хотя он и не любит ее. Но они выросли в одном мире, и он знает все то, чем живет она, также, как и она знает все то, чем живет он… И еще я вижу, - прибавила сеньора, - что вы сомневаетесь.
Агния молча посмотрела на собеседницу:
-Неужто это так заметно?
-Увы, да… - тихо ответила сеньора Сан-Пайо.
-Вы позволите мне сейчас уйти? – спросила Агния.
-Да, - сеньора Сан-Пайо поднялась со скамейки. – Да, конечно.
Агния встала вслед за ней и, поклонившись ей, направилась прочь. Ей надо было немного побыть одной. А уж после… после непременно следовало поговорить с Марселу. Агния еще не совсем понимала, чего же хочет она сама. После слов сеньоры Сан-Пайо в ней было взыграл дух противоречия, но разум – разум твердил, что в ее словах был резон. И к ним следовало прислушаться.
Глава 15
Глава 15
Агния стояла на палубе парохода, только что отошедшего от пристани, и бросала последние взгляды и на прекрасную бухту, и на Пан-ди-Асукар, и на лагуну, в которой раскинулся город, и на одинокую мужскую фигуру, неподвижно стоявшую на пристани.
«Интересно, сколько он будет так стоять?» - мелькнуло у нее в голове.
Ей бы хотелось, чтобы он стоял так вечность, замерев на берегу подобно каменному изваянию, но так не будет. И, однако, пока она могла видеть берег и что-то различать на нем, она все видела недвижную фигуру, не изменившую своего положения даже ни на йоту.
Потом она заперлась в каюте, совершенно одна. Вовсе не так, как тогда, когда она плыла сюда. Тогда их было двое, им было хорошо, это было даже сродни блаженству, тому блаженству, о котором пишут в книгах. Теперь же ей предстояло одинокое многодневное путешествие. И все же ее не одолевала та черная тоска, которая нападает на одинокого человека, только пережившего разрыв. Печаль ее была скорее светлой. По этому поводу Агния, усмехнувшись, припомнила строки, заученные ею еще в детстве: «печаль моя светла, печаль моя полна тобою…»
Она встала, прошлась по каюте и произнесла вслух довольно громко:
-«Унынья моего ничто не мучит, не тревожит, и сердце вновь болит и плачет оттого, что не любить оно не может…»[1]
В дверь каюты постучали:
-Вам что-нибудь нужно? – донеслось из-за двери.
-Нет, нет, - поспешно ответила Агния, укорив себя за то, что она так громко сама с собой разговаривала.
Утешало только то, что говорила она по-русски и никто ничего не понял. Агния уселась в кресло и подумала, что теперь всю дорогу ей останется только вспоминать все то, что произошло с нею в Бразилии и думать о том, чего уже точно никогда не случится.
-Этак можно довести себя и до умопомешательства довести… - прошептала она.
И тут же вспомнила, как она уезжала из Нитероя. При этом воспоминании она даже рассмеялась. Потому что как только по городу разнеслась весть о том, что никакой свадьбы не будет и что она уезжает, ее тут же стали повсюду сопровождать любопытствующие взгляды и шепотки, подчас довольно злые. Перед самым отъездом она зашла в кафе, решив напоследок испробовать того замечательного кофе, который тут подавался. В кофейне, как и обычно, было немало народу и как только Агния вошла, все умолкли. Присев, она невозмутимо заказала себе кофе и тут же услышала приветствие и вопрос, обращенные к ней донной Кандидой, сидевшей со своей дочерью за одним из столиков. Агния, войдя, её даже и не заметила.
-Неужели это правда, и вы уезжаете?
В голосе ее прозвучало столько радости и надежды, что Агния с удовлетворением подумала: «по крайней мере, твоей дочери он точно не достанется, и не надейся!»
-Да, сеньора. Климат, видите ли, для меня оказался малоподходящий…