-Только ли климат? – продолжила та, улыбаясь, а все вокруг внимательно прислушивались к их разговору.
-Нет, не только, - усмехнулась Агния. – Дело в том, что сеньор Сан-Пайо, как вы знаете, сделал мне предложение.
-И?… - дама замерла.
-И я, всё тщательно обдумав, отказалась, - лениво прибавила Агния. – Я не хочу оставшиеся годы моей жизни провести в этом захолустье, - с намеренной насмешкой сказала она, стараясь побольше уязвить ставшую ей в единый миг противной любопытствующую даму. - И теперь, как вы понимаете, я никак не могу здесь оставаться. Сеньор Сан-Пайо поможет мне добраться до Рио, и через несколько недель я уже буду на родине.
В кофейне раздался коллективный вздох, и все принялись шёпотом обсуждать ее слова, каждый за своим столиком.
-Какое бесстыдство, - громко шепнула донна Кандида, склонившись к дочери.
-Но, милая моя, как же вы решились отказаться? Сеньор Сан-Пайо богат, красив, молод! – во весь голос воскликнула старая полковница, сидевшая с донной Кандидой за одним столиком.
«Спасибо тебе, добрая старая полковница!» - с теплотой подумала Агния. – «Спасибо за эти слова!»
-Я тоже не бедна, - пожала плечами Агния. - А что касается прочего, то… То я встречала мужчин и красивей, - заявила она ничтоже сумняшеся и ловя наполовину обескураженные, а наполовину презрительные взгляды дам.
-Подумать только! Вот нравы в Европе… - никак не могла угомониться донна Кандида.
Теперь, вспоминая этот разговор, Агния улыбалась. Но другие воспоминания были вовсе не так веселы.
В тот день, после памятного разговора с сеньорой Сан-Пайо, она долго думала. Да, во многом сеньора была права. Слишком во многом, и это даже пугало Агнию. Не признать ее правоту было невозможно, настаивать же на своем в таком случае было глупо. Чем больше она думала, тем больше запутывалась, но необходимость уехать, оставить Марселу каким-то чудесным образом превратилась в насущное желание, в ее собственное желание! Сердце Агнии билось, как бешеное, у нее разболелась голова, участилось дыхание, словом, она почувствовала себя почти больной. И спасением от этой болезни было только одно средство – расставание. И Агния поняла, что незамедлительно должна поговорить с Марселу. Она побежала к нему, желая кончить всё в единый миг, сейчас, немедленно! И, найдя, чуть не упала в обморок, так она задыхалась от бега, так колотилось её сердце! Марселу поймал её в объятия, усадил в кресло, хлопотал над нею, требую от слуг то воды, то нюхательной соли. Наконец, она заставила его всех прогнать, сесть рядом с ней и взяла его за руку.
Что это должен был быть за разговор, и как тяжело ей было начинать его – знала только она одна. Слова лились из неё нервным потоком: она говорила о том, что не хочет губить его жизнь, и о том, что слишком они разны люди, и о том, что страсть прошла… Он спокойно ее слушал и прервал только раз одной фразой:
-Ты говорила с моей матерью?
Агния осеклась и замолчала. Марселу привлек её к себе:
-Это все она тебе наговорила? Все эти смехотворные доводы?
-Разве она не права? – ответила Агния вопросом на вопрос. – Разве это смехотворно? – она нервно дрожала в его объятиях. - Скажи, разве многое не изменилось? Разве твои чувства остались прежними? Разве ты хочешь быть со мной так же пылко, как и прежде? Разве ты не видишь, как мне порой бывает здесь тяжело? Марселу, иногда я не понимаю тебя, иногда даже боюсь. Порой ты совершаешь такие поступки, которые я не могу понять и не могу одобрить, и мне кажется, что ты способен на такие вещи, которых я от тебя не могла прежде ожидать.
-Например?
-Я не могу объяснить! – она с раздражением вырвалась из его объятий, вскочила и отошла в сторону. – Я просто чувствую, что что-то не так!
Марселу промолчал.
-Милый… - тихо начала она, желая смягчить свою резкость, - я люблю тебя… Но счастливы мы не будем. Вольф говорил мне те же самые слова, когда я собиралась уезжать с тобой, что и твоя мать сказала мне теперь. Мы были ослеплены страстью и не хотели слышать доводов рассудка. Но теперь я в состоянии думать, - Агния смущенно улыбнулась. – Тогда, в Бадене, я думать не могла, я слишком была поглощена тобой…