- И кто же вас спас? - Гершвин с недоверием смотрел на писателя, недоумевая, что тут к чему – какие-то Димедролы, ополченцы, шпионы…
- Вот это самое колесо меня же и спасло, - улыбнулся писатель. – Мой преданный друг, миновав кордоны боевиков, проскользнув мимо растяжек, мин, бдительных фээсбэшников, добрался до самой до Москвы, разыскал свежую могилу, взрыхлил ее и вытащил меня на воздух. Затем, взвалив мое еще неостывшее тело на свои хрупкие плечи, взмыл в небо, и, увернувшись от снайперских пуль, доставил писателя Бабеля прямо сюда, к родному берегу. Вот такая история.
- Да, удивительно, какие чумовые финты только не преподносит нам фортуна, - вздохнул Гершвин. Друзья помолчали немного - каждый о своем.
- А что, маэстро, куда думаете - гастроль теперь? – спросил, зевнув, Бабель. Ему хотелось спать. Писатель устал.
Думал податься в Питер. Поискать там свои корни, - ответил Гершвин. - Мой папа, Мойше Гершовиц, - родом из Санкт-Петербурга. Но теперь передумал. Вдруг и меня арестуют и расстреляют - как американского шпиона. Я так понимаю, обстановка в Питере теперь не фонтан.
- Совершенно верно, маэстро. Ваша гастроль может подождать. Или никто за вас не ручается.
- Тогда разрешите откланяться, мсье Исаак, мне пора в Бруклин, - Гершвин подошел к своему роялю и завел двигатель.
Ваш «Нью-Бехштейн», - заинтересовался технической новинкой писатель, - как вижу, многофункциональный?
- Абсолютно, - кивнул Гершвин. – Всюду поспевает. И как внедорожник, и субмарина, и сверхзвуковой самолет. Его возможности безграничны. Я их только изучаю. Прощайте! И не поминайте лихом.
Маэстро лихо вскочил в рояль. «Нью-Бехштейн», разогнавшись, оторвался от тротуара, ножки плавно убрались внутрь, крыло затрепетало, и транспортное средство, ревя хард-роком, взмыло в воздух.
Писатель Бабель, помахав на прощанье другу шляпой, присел на ступеньки и, омываемый лучами восходящего солнца, забронзовел. Рядом покорно застыло его судьбоносное колесо.
Теплый морской бриз шептал на ухо что-то нежное, вечное:
- Да, да, конечно… Можно сменить свое имя - на иное, и свой город - на иной… Но ритмы Одессы… Их биение, неповторимое, животворное - здесь, и только здесь, у самого Черного моря.
прим.)
балабайка – петух
латкесы – драники
Гулак Артёмовский, Исаак Бебель и Анна Ахметова – перлы презика Януковича.
кванджунский – от г. Кванджун, Южная Корея
Конец