— Вот ты-то нам и нужен. — Гром вплотную подошел к Никушору. — Для полного счастья. Здравствуйте, любитель спортвелосипедов.
— Добро пожаловать! — Прилипала наклонился к Никушору, расставив руки, запел:
Ах, попалась, птичка, стой,
Не уйдешь из сети,
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете.
Оборвав песенку, вплотную приблизился к Никушору и сделал широкий жест.
— А стоять на сцене, освещенной софитами, и владеть танцующей публикой, ты хочешь?
Никушор в недоумении пожал плечами.
— А играть в ансамбле «Серебряные струны»? Никушор растерянно захлопал ресницами.
— А ловить улыбки зала? — не отставал Прилипала.
— Да не знаю я! — крикнул Никушор. — Отстань!
— Не можешь? — мягко спросил Гром. — Научим.
— Не хочешь? — вкрадчиво подхватил Прилипала. — Заставим. Так просто, как ты сюда вошел, уже не выйдешь.
Отстранив ребят, Никушор сел в кресло у стены. Выждав, спросил:
— Нет, серьезно: я-то вам на что?
— У нас квартет. Четвертым будешь. Был тут один… — вздохнул Прилипала.
Но он не успел закончить. Наверху, над головой, раздались чьи-то шаги. Распахнулся, грохнув, люк, в подвал влетел тонкий свист, а за ним ворвался бульдог, который сразу же кинулся в кресло, где сидел Никушор. Тот едва успел отскочить. Лорд важно занял место в кресле. Затем в подвале появился Дирижер.
— Зажгите свечи! — крикнул он.
Прилипала с Громом зажгли свечи.
— А-а-а, старый знакомый, — гостеприимно улыбаясь, сказал Никушору Дирижер. — Из племени «ТВ», — добавил он с усмешкой. — Ну, рад, рад. — Он достал из кармана грецкие орехи, высыпал их на стол, горсть протянул растерянному Никушору: — Не вешай носа. Я тебя из трудновоспитуемого трудолюбивого и волевого сделаю… Слово Дирижера! Как говорится, перекуем мечи на орала…
Никушор растерянно моргал. Со стен на него смотрели деревянные маски с кукурузными зубами. Они смеялись.
— Ну, коллеги, что новенького? — спросил Дирижер своих приятелей.
— Три новеньких поставили во дворе… — ответил Прилипала. — Микрофончики что надо. Но трубка — бронированная.
— Я надеюсь, нас это не смущает? — с улыбкой спросил Дирижер.
— Безусловно. Броня — не проблема, — сказал Прилипала. — Есть кое-что похлеще: первое — дворничиха неизвестно когда спит, второе — Ешану. Не поймешь, кто он: летчик в отставке или мильтон замаскированный.
— Гром, — жестко сказал Дирижер, — нужны трубки. Понял?
— «Трубки, трубки»! — отозвался Гром. — А где их наберешь, трубки?.. Вот у Ешану — картинги… Это — да!
Никушор, поеживаясь, прислушивался к необычному разговору.
— Любопытно, — усмехнулся Дирижер.
— Там такая машина… сроду не видал, — продолжал Гром. — Почему обязательно гитары?..
— А я музыку люблю, — светло улыбнулся Дирижер. — Музыкант! Для души… Смекаешь? Я тебе добра желаю, — он уперся длинным пальцем в грудь Грома. Затем, выхватив у него из-за пояса книгу «Автодело», бросил ее в кресло. Лорд не спеша поднял лапу и опустил на книгу. — И тебе добра желаю, — Дирижер указал на Прилипалу. — И ему, — он кивнул в сторону Никушора. — Что тебя ждет у нас? — обратился он к Ягану. — Жизнь, полная опасностей и приключений. Абсолютная свобода удовольствий! Хочешь такую жизнь? Смешно спрашивать — хочешь. И ты ее получишь. Слово Дирижера! Представляете?.. — Он сделал широкий жест. — Сцена. Публика. Овации!..
Он вскочил на стол и продолжал о чем-то горячо говорить, но Никушор уже ничего не слышал.
Затаив дыхание и зажмурив глаза, он видел себя на сцене. Выступает квартет в сияющих серебряных костюмах. Сверкают алые электрогитары. Это — Дирижер, Прилипала, Гром и, конечно же, он — Никушор Яган.
Звучит последний аккорд. Шквал аплодисментов. На сцену летят охапки желтых роз. И девочка — возможно, даже Челла — посылает ему воздушный поцелуй. В зале — отец и мать Никушора. Довольные, они наконец вместе. Громко аплодируют ему. Телевизионная камера с «пушкой»-объективом жадно следит за происходящим…
Никушор открыл глаза: кто-то энергично тряс его за плечо.
— Кстати, ты видел телефонные будки у своего дома? — спрашивал его Дирижер.
— Ну? — не сразу откликнулся Яган.
— Возьми кусачки… Дайте ему кусачки…
Прилипала услужливо подал кусачки.
— Трубку долой — и делу конец.
— Не могу, — неуверенно произнес Никушор.
— Как знаешь… Вообще-то каждый новый член вносит в ансамбль свой вступительный взнос… — Дирижер вдруг театрально развел руками. — А они мне говорят — романтика! Сцена! А сами стоят в углу, грызут орехи и больше ничего не надо… Струсил?