Робот, проходя по мастерской, пробормотал:
— Вызов родителей в школу — это взрыв замедленного действия.
Но Никушор не обратил на его слова внимания. Экран цветомузыкальной шкатулки стал загораться в такт музыке. Ломаные черные линии, желтые звезды, зеленые, синие, коричневые пятна вспыхивали на экране.
Никушор не отрывал от него глаз. Челла искоса посматривала на Ягана, желая прочесть удивление на его лице. Но он и не пытался его скрыть — уж больно хороша была эта цветная мелодия! Уж больно фантастичным было это зрелище!
Ноги Челлы отбивали четкий ритм. Никушор обнаружил, что и его ноги невольно приплясывают.
А экран продолжал удивлять. Серебряные звезды летели прямо в глаза, их тут же перечеркивали фиолетовые молнии, загорались алые пятна…
— Искусству требуются жертвы, — громким голосом сказал вдруг кто-то за спиной.
Невольно вздрогнув, Никушор обернулся. Перед ним стоял робот.
— Глупый ты, Фотон, — улыбнулась Челла. — Надо сказать: «Искусство требует жертв», — и она нажала на кнопку.
— У нас рыбу подают под соусом, — невозмутимо сообщил Фотон и отправился в путь по мастерской. — Если ты унес рыбу в кармане, не возмущайся, когда при выходе тебе зальют ее соусом.
Они рассмеялись, и Никушор подошел к интрациклу.
— Странная все-таки машина, — сказал он Челле. — Одно колесо.
— Ничего странного, — возразила она. — Папа хочет создать колесо-вездеход. Чтобы колесо стало другом человека. Понимаешь? Чтобы на такой машине никто не разбивался.
Никушор пожал плечами. Разве это возможно?
— В детстве, — сказал, подходя к ним, Ешану — я испугался колеса… И с тех пор с ним борюсь…
— Как это? — удивился Никушор. — Расскажите, а?
— Ну что ж, — Ешану присел на край стола. — Изволь. Было это во время войны. В наше село ворвались фашисты. Я пригнал корову с пастбища, а мой друг Петька открывал ворота.
И вдруг на дорогу выскочили мотоциклы с колясками. Один из них повернул в нашу сторону.
«Шнель!» — закричал фашист в коляске. И поднял автомат. Мы с Петькой кинулись во двор. Петька решил спрятаться. Мотоциклист догадался и стал его преследовать. А напарник достал фотоаппарат.
И вот тут началось… Мороз по коже дерет… Колесо опрокидывало Петьку, мелькали в воздухе его ноги, он вставал, смахивал ладонью с лица кровь и опять бежал, и снова падал, и тут же поднимался, изворачивался, а колесо лезло на него, урча, стараясь переехать, но он откатывался в сторону, вскакивал и снова бежал. А немец в коляске фотографировал то слева, то справа, то приседая, ловил в объектив Петьку снизу.
Всякий раз, когда я пытался Петьке помочь, под ноги мне хлестала очередь.
Наконец, мотоциклист смахнул со лба пот. Его напарник отбросил фотоаппарат и выстрелил. Петька застыл на месте. И тогда поднялось колесо и с воем прошлось по холщовой рубахе…
Я схватил с земли булыжник и что было силы ударил по каске фотографа. Колесо мотоцикла зарылось в песок. А я перемахнул через забор и скрылся в лесу. Вдогонку свистели пули…
Вот каким было то колесо, Никушор, колесо моего детства…
Ешану вышел в подсобку. А Никушор еще долго не мог прийти в себя. Он видел Петьку на земле, проклятое колесо, слышал треск автомата. Если б он жил тогда на свете, он бы одной гранатой покончил с теми фашистами!
— Вот, — сказал Ешану, выходя из подсобки. — Хочешь кататься — отремонтируй. — И он опустил на пол велосипед.
Никушор обошел его со всех сторон. Нахмурился. Видно, не очень-то по душе пришелся ему «подарок».
— Что, не по зубам задачка? — с улыбкой спросил Ешану.
— Зубы не по задачке, — парировал Никушор. — Но попробовать можно.
Ешану отошел в сторону.
— Вот и попробуй.
Еще раз осмотрев велосипед, Никушор перевел взгляд в сторону и заметил на столе наушники. Их было несколько пар. Он подошел к столу, щелкнул по одному из них ногтем. Хорошая вещь наушники!
«АЛЛО! АЛЛО! Я ВАС СЛУШАЮ...»
Придя поздно вечером домой, Никушор застал мать в постели.
— Соседи сказали, — с трудом выговорила Дорина Ивановна, — ты угнал велосипед. Это правда? — и тут же схватилась за сердце.
Она сделала слабое движение рукой, давая понять, что надо позвонить по телефону.
«Скорую»! Надо вызвать «скорую»! — с этой мыслью Никушор бросился вниз по лестнице. У подъезда он едва не сбил с ног Лукьяна Кузьмича.
Вот и знакомые будки таксофонов. В одной кабине трубка была сорвана (Никушор поежился), в других не прокручивались диски.