Никушор, бросив велосипед, уже бежал к скважине.
Вода! Пойдет она или труд многих месяцев пропал даром? Все замерли в ожидании.
— Отец! — крикнул Никушор, но Яган только предостерегающе поднял руку; он весь подался вперед, к вращающейся трубе: вот сейчас, через минуту, через секунду, через мгновение…
— Никушор! — Челла, бросив интрацикл, бежала к буровой.
Но он вдруг, осознав всю важность момента, невольно повторил жест отца. Погоди! Не до тебя сейчас. Вот через минуту, через секунду, через мгновение…
— Есть! — крикнул отец. — Пошла!
И тут откуда-то сверху, с ясного, безоблачного знойного неба обрушился на него, на траву, на каскетки рабочих, на плечи Никушора и Челлы ливень мутной воды.
— Пошла! Пошла! — Рабочие, как дети, взяв друг друга за руки, плясали у буровой, стараясь попасть под дождь.
А отец стоял и вытирал ладонью со лба пот…
Никушор посмотрел туда, где у подножия холма лежало молдавское село Виорены, — сады, крытые жестью каменные дома, где белый аист на крыше стоял на одной ноге рядом с телевизионной антенной.
Из села, с полей к холму уже бежали люди. Они много лет ждали эту воду, и она наконец пришла. Наперекор всему — желтой жажде, сухой земле, неверию.
Пришла, потому что есть такой человек на земле, который упорно, день за днем, ищет ее. И, схватив Челлу за руку, Никушор потащил девочку в круг пляшущих рабочих, туда, где падала с неба теперь уже чистая, прозрачная вода.