Как бы невыносима не была мысль о том, что ему придётся оставить родного сына в одиночестве, он всё же облачился в самые тёплые одежды, которые только сумел разыскать, зажёг фонарь и с ним вышел в темноту наступившего нового года, не забыв прихватить толстое одеяло.
Дровосеку были ведомы все лесные дорожки, и он знал. В какой стороне искать ту поляну, про которую ему сказал старик. Во дворе снега намело выше колена, и уже первые шаги давались ему с трудом, но Дровосек был не из тех, кто пугался трудностей, поэтому смело углублялся под голые ветви шумящего леса.
Странные слова старика не давали ему покоя, ожидание последнего дня следующего декабря уже полностью захватило его мысли, и Дровосеку оставалось только гадать, над какими материями властен человек, переступивший нынче ночью порог его хижины. И является ли он вообще человеком? И всё же Дровосек получил именно то, о чём просил; он звал и молился и на его зов пришёл старик. Сколько бы загадок и тайн не скрывала его личность, Дровосек решил довериться ему и исполнять оговорённые условия.
Он шёл через ночь, и холод тонкими пальцами пробирался под многочисленные слои его одежды. Бледная луна, изредка рассекающая сумрачный покров, следила за его движением. Молчаливые звёзды блестели на небе, и сияние их было так же тускло, как свет зажатого в руке Дровосека фонаря.
Длинная вереница его шагов тянулась от дома, проходила через лес, огибала овраги и, в конце концов, оборвалась в том месте, где дровосек достиг поляны. Она имела практически идеально круглую форму, деревья высотным частоколом окружали её – пятачок свободного пространства среди глухих, дремучих дебрей. Но самое удивительное заключалось в том, что посреди открытого участка, на небольшом взгорке под прикрытием стройной ели лежал младенец, слегка присыпанный падающим снежком.
Чей он был? И кто его здесь оставил? Ничьи следы не пересекали поляну, он лежал в полнейшей темноте, и ни звука не доносилось из его маленького ротика. При появлении Дровосека он сразу обернулся и вытянул в его сторону ручки, словно каким-то непостижимым образом знал о том, что человек с фонарём пришёл его забрать.
Дровосека появление младенца в лесу не удивило, он всегда знал, что существуют вещи за гранью человеческого разумения и минувшим вечером получил достаточное количество тому подтверждений. Он нашёл младенца точно там, где говорил старик, и от этого его надежда пустила ещё более глубокие корни.
Дровосек осторожно завернул ребёнка в прихваченное одеяло, закутал его как можно плотнее, чтобы уберечь от холода, и прижал получившийся свёрток к груди, как совсем недавно держал собственного сына. Он стал возвращаться по своим же следам, бредя через непогоду и освещая свой путь тускнеющим фонарём. Когда природа стала являть первые признаки наступающего рассвета, Дровосек добрался до своего дома и с большим облегчением переступил порог.
Первым делом он вновь подкинул дров в печь, пододвинул к ней своё кресло и в нём удобно разместил принесённого из леса малыша. Теперь возле огня лежало уже два ребёнка. Дровосек аккуратно потрогал лоб Кая и обнаружил его тёплым, значит силы старика уже вступили в противоборство со смертью, раз тело мальчика до сих пор хранило живую теплоту. Прежде чем раздеться и сбросить с себя меха и шкуры, Дровосек собирался дойти до сарая и принести ещё несколько охапок дров, но ещё первее он приблизился к оставленному стариком посоху с фигурным набалдашником и поставил его ровнее, чтобы тот ненароком не упал.
Обеспечив себя и двоих мальчиков достаточным количеством горючего, Дровосек развесил промокшую одежду сушиться, а сам присел на крепко сколоченный стул и погрузился в размышления. Ему следовало определиться с именами старика, и срок, обозначенный для решения этой загадки, уже пошёл.
***
Странности в поведении младенца, принесённого из леса, практически сразу дали о себе знать. Дровосеку не доводилось видеть его плачущим или капризничающим. Младенец поражал совершенно не свойственной детям спокойностью и какой-то затаённой мудростью во взгляде, глубина которой была непроницаема для Дровосека. Если младенец не спал, то глаза его очень часто сосредотачивались на Дровосеке или на лежащем по соседству Кае.
Раз в несколько дней Дровосеку приходилось запелёнывать найдёныша, привязывать его к своей груди, укрывать шубой и отправляться в селение за козьим молоком, которым он по возвращении кормил младенца. Ему приходилось преодолевать большие расстояния по снегу и холоду, но тело его была закалено, и мышцы с большой охотой совершали физическую работу. К тому же старался он не только ради себя, но и ради лежащего в хижине Кая, лоб которого по-прежнему оставался тёплым.