Странности младенца проявлялись не только в его умудрённом взгляде и непривычном покое, но и в том, как он рос. Ребёнок быстро набирал в весе, его головку покрывали всё большее количество волос, а в сонном состоянии он стал проводить куда меньше времени, чем в первые дни, когда Дровосек только принёс его в свой дом.
За окнами хижины проходил январь, покрывая гладкие поверхности морозными узорами, и Дровосеку даже не приходило в голову связать чудесную вязь появляющихся узоров с движениями маленьких пальчиков и ладошек. Очень часто длинными тёмными вечерами он бывал зачарован фигурами и формами, что изображали в воздухе ручки лесного младенца, но не замечал того, что эти фигуры находят своё отражение в рисунке инея, что покрывал входную дверь.
Быстрый рост мальчика превосходил все мыслимые ожидания Дровосека и достиг пика в последний день января, когда, повинуясь необъяснимой метаморфозе, младенец вдруг обратился в мальчика, едва уступавшего в возрасте лежащему без движения Каю. Удивлению Дровосека не было предела, ещё вчера он качал на руках младенца, место которого сегодня занял резко повзрослевший мальчик, однако чудесное перевоплощение не помешало ему и в дальнейшем истинно заботиться о найдёныше.
Так закончился январь и уступил место февралю и всем последующим месяцам, исполненных удивительных чудес.
Злостный февраль, самый суровый из зимних месяцев окружил себя метелями и задувающими во все щели ветрами. Теперь Дровосек ходил в поселение в одиночестве, оставляя найдёныша присматривать за домом и Каем. Первое время его смущало то, что найдёныш не желает откликаться ни на какие имена, но в скором времени он к этому привык. В лице молчаливого мальчика Дровосек обрёл помощника, острую нужду в котором ощущал ещё с тех пор, как первые признаки болезни схватили Кая.
Во время работы или выполнения какого-нибудь поручения найдёныш имел привычку насвистывать незнакомые Дровосеку мотивы, совпадающие с налетающими порывами ветра. Непогода всегда приходила следом за его тихим свистом, но закономерность эта никогда не бросалась в глаза привыкающему к чудному Дровосеку.
Февральское превращение ещё в большей степени преобразило мальчика, который после него стал походить на юношу. Теперь найдёнышу было никак не меньше пятнадцати-шестнадцати лет, по возрасту он превосходил Кая.
А потом пришёл март – первый вестник грядущей весны. Дровосек вернулся к своему промыслу, и его топор всё чаще звенел в рощах, расположенных недалеко от его дома, где у печки продолжал лежать его сын, нисколечко не изменившийся за прошедшие месяцы.
Всё отпущенное время Дровосек продолжал проводить в размышлениях об именах старика, но где ему было взять для этого подсказки? С первым условием он, по его мнению, справлялся, но со вторым никак не мог совладать, ибо не представлял, где ему искать таинственные имена.
Однажды бредя погружённым в собственные мысли, он остановился возле ручья и заметил найдёныша, гуляющего по берегу. Тот шагал почти по самой кромке водоёма, и каждый шаг его ломал застоявшийся на ручье лёд. Юноша опускал ногу, и лёд трескался в такт его шагам. Дровосек видел это, но разглядел в том лишь случайность.
Мартовское преображение изменило юношу и обратило того крепким, поджарым молодцем, выглядевшим старше двух десятков лет.
С апреля они начали ходить на промысел вместе, благо у Дровосека имелось несколько топоров, один из которых пришёлся в пору по руке найдёныша, взросление которого измерялось днями. Рубили они по большей части поваленные деревья или засохшие старые стволы, и вот во время непродолжительного отдыха, которого требовал их утомительный труд, Дровосек заметил, что найдёныш бродит среди рощицы живых деревьев и словно бы общается с ними.
Да, именно так это и выглядело. Дровосек наблюдал за тем, как молодой человек прикасается к шершавым стволам, гладит их пальцами и как будто шепчет им слова. Всего через несколько дней, проходя тем же местом, Дровосек обнаружил на деревьях из рощицы набухающие почки. Это были первые зацветающие деревья, что он увидел тем апрелем. Вслед за почками пришли листья, и в конце месяца найдёныш повзрослел ещё на несколько лет.
Май принёс с собой летнее тепло и свежее дыхание обновлённой природы. Порядком возмужавший найдёныш откровенно удивил Дровосека полнотой собственного голоса, потому как с наступлением мая обнаружил в себе впечатлительные способности к пению. Его песнь была лишена слов, но состояла из одной только мелодии, ответом на которую были соловьиные песни, доносящиеся из леса. Дровосек не увидел ни одного соловья до той поры, пока найдёныш не стал исполнять свои мелодии.