— Гостям не рады конокрады! — пробурчал Ухоня. — Это что-то новенькое в репертуаре аборигенов — до сих пор они сторонились нас.
— Наверное, узнали, что мы теперь безлошадные, и перестали бояться «летучего» возмездия.
— Как бы все это нам боком не вышло!
— Не боись, Ухоня, что мы, пяток вояк не одолеем?
— А их всего пять?
— Пока не видно. Но повозка одна. Много ли в ней может быть народу?
— По мне — пусть их побольше будет! Что-то замерз я совсем — пора согреться!
— Наконец-то я слышу речь не мальчика, но мужа!
— Иди ты, напарник, со своими подковырками сам знаешь куда!
— К Аваддону, что ли?
— Ага! А можно еще дальше!
— Это не простая повозка, — вступил молчавший Кальконис.
— Откуда ты знаешь? — Ухоня был на взводе и не собирался успокаиваться.
— Это дормез. Мы такой в замке доджа Горчето видели…
Все подумали об одном и том же: Аваддон! Но Милав сразу же отверг эту мысль: станет черный маг трястись по такой отвратительной дороге, чтобы поприветствовать росомонов в своих владениях! Чушь да и только…
Они продолжали сидеть, молча наблюдая за тем, как приближается огромный экипаж, влекомый восемью конями.
— А с чего мы взяли, что дормез месит грязь по наши души? — спросил Милав, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Действительно, — поддержал Ухоня. — Может быть, он здесь на прогулке, проездом?
— За много переходов от ближайшего города? — остудил их фантазии Кальконис.
— Может, ему экзотики захотелось! — не отступал ухоноид.
— Ладно, спорщики, приберегите свои силы, — проговорил Милав, напряженно вглядываясь в экипаж, до которого осталось не больше двадцати саженей.
Прошло еще немного времени, и дормез поравнялся с сидящими на обочине росомонами. (Незадолго до этого Ухоня уполз за дерево и растворился в воздухе). Экипаж качнулся на ухабе и замер.
Глава 9
ЛАТГЕРН О-ТОГ
— Значит, все-таки к нам… — едва слышно проговорил Милав и положил руку на Поющего. Впрочем, не было видно ни одного воина. Двое слуг сидели спереди и правили дормезом и еще двое стояли во весь рост позади на специальной площадке. Но Милав знал, как обманчива бывает подобная обстановка, и держался начеку.
Слуги резво соскочили с задней площадки, подбежали к лакированному боку экипажа и поставили небольшую скамеечку, которую принесли с собой. Затем распахнули дверцу и замерли в глубоком поклоне. Прошла секунда, вторая, третья…
Дормез качнулся, и из дверцы вышел высокий мужчина. Он застыл на скамеечке, подождал, пока слуги расстелили перед ним узкую дорожку сажени в три длиной, огляделся по сторонам и двинулся прямо к росомонам. Милав смотрел на приближающегося незнакомца и гадал: с какой целью столь знатный вельможа почтил их своим присутствием?
Тот шел уверенной походкой и глядел строго вперед. Милав без труда смог поймать его надменный взор:
«Латтерн О-Тог — чистокровный гхот, потомственный дворянин; согласно генеалогическому древу, представляет побочную ветвь правящей династии гхотских королей. На престол не претендует, будучи и без того абсолютным правителем страны при малолетнем Сыбзыке Четвертом. Умен, расчетлив; с врагами королевства беспощаден. Вдовец, имеет сына и… и еще сына. Искусный интриган и изощренный словоблуд…»
Латтерн О-Тог остановился в трех саженях от Милава и Калькониса, поднявшихся навстречу родовитому гхоту.
— Я — токонг короля гхотов Сыбзыка Четвертого Латтерн О-Тог.
— Я — вольный путешественник Милав из удела Годомысла племени Рос.
— Я — Лионель де Кальконис, странствующий поэт и философ.
Латтерн О-Тог огляделся вокруг, словно искал кого-то.
— А где же ваш третий товарищ? — спросил он. Милав сделал удивленное лицо:
— Третий? Простите, я не понимаю, о чем вы. Мы с моим товарищем путешествуем вдвоем. Чем обязаны такому вниманию?
Латтерн О-Тог подал знак слугам, и они мгновенно принесли откуда-то широкое, удобное кресло. Латтерн О-Тог сел и движением руки пригласил Калькониса и Милава последовать его примеру. Путешественники подчинились. Родовитый гхот некоторое время молчал, потом заговорил. Слова его лились плавно и неторопливо, словно полевой ручеек; под такую речь хорошо дремать, лежа с закрытыми глазами. Но завораживающая плавность была ловушкой — Милав это хорошо понимал; собеседник подвергался гипнозу, его бдительность усыпляется, а когда визави Латтерна впадал в эйфорический ступор, с ним можно было делать все, что захочешь.
— Как уже говорилось, я — токонг короля.
— Простите наше незнание местных знаков отличия, — подал голос сэр Лионель. — Токонг — это титул или должность?
Латтерн О-Тог высокомерно посмотрел на Калькониса и ответил:
— ТОКОНГ — это ТОт, КОторый Не Говорит!
Объяснение мало прояснило положение вельможи в иерархии местной знати. Латтерн О-Тог это понял и добавил:
— Мое положение таково, что мне не нужно даже говорить — меня все понимают с одного взгляда!
— А если кто-то не поймет? — спросил Милав, все еще решавший для себя, что нужно гхоту от росомонов.
— Совершенно невозможно!
Сказано было таким категорическим тоном, что кузнец понял: Латтерн имеет все основания для своего утверждения.
— Хорошо, допустим, — согласился Милав. — Тем более интересно, для чего вы проделали столь долгий путь по ужасной дороге?
Латтерн О-Тог посмотрел на Милава и ответил:
— Сейчас поймете.
— Мы вас слушаем.
Токонг Латтерн огляделся вокруг — не стоит ли кто рядом? — и, слегка понизив голос, заговорил:
— Мне известна цель, с которой вы прибыли в нашу страну.
— Мы и не делали из этого секрета, — сказал Милав, наивно хлопая глазами. — Мы просто путешествуем, изучаем быт и обычаи разных народов.
— А между заучиванием новых слов и распеванием обрядовых песен, Латтерн О-Тог хитро прищурился, — вы — чисто для разнообразия преодолеваете непроходимые перевалы, защищенные глетчерными рогойлами, возвращаете замки их настоящим владельцам, угоняете лодки по бурному морю, громите в пух и прах харчевни? Ну и, конечно, прилежно исследуете все, что касается истории великана Тогтогуна?
Кальконис сделал удивленное лицо, а Милав сложил губы трубочкой.
«О-го-го! — подумал он. — Такими темпами мы скоро у гхотов национальными героями станем — они знают о нас больше, чем мы сами!»
— Ну, если вам известно так много, то откройте нам нашу цель? попросил невинно Милав.
— Уничтожить Аваддона!
Наступила пауза.
«Либо это дьявольская игра самого черного мага, — подумал кузнец, либо у нас появился неожиданный и весьма влиятельный союзник!»
— Допустим, это так, — сказал Милав. — Тогда нам хотелось бы узнать ваш интерес.
— Присутствие Аваддона доставляет нам очень много неудобств. Более того, страна Гхот по вине этого мага превращается в изгоя: с нами не торгуют соседи, от нас бегут люди науки и искусства. Гхоты просто деградируют!
— И что же вы хотите от нас?
— Вы сделаете то, за чем пришли. А мы постараемся вам помочь.
— «Мы»?
— Конечно, я говорю от имени себя и Сыбзыка Четвертого!
— Скажите, Латтерн О-Тог, а почему вы собственными силами не можете избавиться от Аваддона?
— Видите ли… — Токонг Латтерн был явно в затруднительном положении. — Аваддон пользуется у народа определенной популярностью. И открытое выступление против него может привести к междоусобной войне — у мага много сподвижников и по другую сторону Великой Водной Глади. Кроме того, он очень сильный чародей, и любой придворный заговор против него будет быстро им раскрыт — его шпионы давно наводнили всю столицу.
— А как же вы?
— Что я?
— Не опасаетесь, что Аваддону станут известны ваши планы?
— Нет! — Латтерн О-Тог самодовольно улыбнулся. — Я ведь тоже… маг!
— Хорошо, — сказал Милав, — допустим, мы согласимся… Как вы представляете себе наше… э-э-э… сотрудничество?
— Я доставлю вас в одно место…
— Надеюсь, это не тюрьма? — спросил Милав. Латтерн О-Тог оценил шутку росомона.
— Нет, это не тюрьма! Это летний дворец короля — совсем недалеко от нашей столицы. Сейчас там никто не живет, кроме слуг. Сыбзык Четвертый еще очень юн, ему пока рано думать о развлечениях. Там вы пробудете до тех пор, пока я определю место, где скрывается Аваддон.