Высокий, широкоплечий, коротко стриженный – и чертовски сексуальный. Шлейф дорогих духов проник глубоко в легкие; мозг получил нервные импульсы, возбуждение заволокло сознание.
Всего мгновение, в течение которого мы касались друг друга – и вот уже в моих руках заветный ключ, а в кармане пиджака Джамиля – дурацкий красный брелок с пошлым сердцем. Я продолжаю путь как ни в чем не бывало, дохожу до туалета.
Никого. Каори сейчас засечет его в баре, и дальше все зависит от Дракона. Этот изворотливый сукин сын должен справиться. Лошадь будет ждать, что сейчас я почешу через центральный вход к машине, и там мы с ним встретимся, ведь именно это она и видела.
Но мы хитрее. Окно в туалете большое и открывается изнутри. Я прячу ключ в бюстгальтер, надеваю пальто и забираюсь на подоконник. Здесь не высоко, остатки снега смягчат звук от приземления.
Я бегу. Каблуки стучат по асфальту, разнося звук по глухой ночи. Через шлагбаум, закрытый на ночь, к дороге, к параллельной улице.
- Есения! – я на миг оборачиваюсь, слыша голос Хасана, и тут же прибавляю скорость. У него есть все шансы догнать меня, и не только потому, что он хищник, а я – жертва. Мешают каблуки, отсутствие спортивной подготовки, но желание удрать от него сильно как никогда. Добегаю до джипа, открываю дверцу и запрыгиваю на заднее сидение.
- Газуй, газуй! – кричу Лиле, но она и без того разгоняет с места машину, быстро набирая скорость. Сквозь тонированные стекла вижу Хасана, оставшегося посреди улицы в одиночестве. По лицу от волнения катятся слезы, но я вытираю их и улыбаюсь. Я все сделала правильно.
Через сутки мы с Лилей в Москве, в одной из множества маленьких гостиниц. Хочется позвонить Дракону и узнать, удалось ли ему смыться от Каори на моем автомобиле, но боюсь, что нас засекут. Впрочем, они и так явятся сюда – я чувствую это.
Лили спокойна – лопает бананы, глядя в телевизор, я рядом с ней грызу яблоко.
- Все-таки, Обезьяна в тебе сильна, - улыбаясь, обнимаю подругу.
- Вот не могу сказать, что ты отличная крыса, это как-то странно звучит, а? – мы обе смеемся, когда распахивается дверь.
- Привет, Тигр.
Я киваю входящему Хасану. Его лицо, уставшее после бессонной ночи, не выражает ни единой эмоции.
- Значит, вот твое новое воплощение, - Эль-Ясин сел напротив, потер черную щетину ладонью, провел по волосам, а потом резко хлопнул по колену. – И что? Что ты теперь будешь делать? Станешь человеком? Обречешь всех на гибель?
- Не надо патетики, Хасан, - я поморщилась, но его было не остановить.
- Ради чего ты хочешь все погубить? Кто будет с тобой в человеческой жизни? Дракон? Обезьяна?
- Ты ревнуешь? – я удивленно смотрю на него, не веря своим глазам.
- Нет! – по-тигриному заревел он, подходя ко мне и хватая за плечи. Два бледных солнца совсем не греют, словно застывшее золото. – Ты столько циклов молча любила меня, а когда я отказался, нашла кого-то другого?!
Мне надоело слушать его. Не хочу страдать, не хочу.
Резким движением освободившись от цепких рук Хасана, отхожу в сторону.
- Я любила тебя когда-то. Но не в этом цикле, не в теле и жизни Есении. Забудь. Это была тренировка, понимаешь? С разрешения Бодхисаттвы мы с Обезьяной проверяем надежность системы. Ваша триада не справилась, и это очень печально.
Потрясенное лицо Эль-Ясина причиняло боль. Я отвернулась, позволяя ему справиться с мыслями.
- Значит, все было игрой?
- Можешь считать именно так. То есть Дракон не предатель, а я не устраивала саботаж. Видение Каори – моя фантазия, с Джамилем я не спала. А вот Лошади придется потренироваться, чтобы отличать правду от вымысла на ментальном уровне. Сансара по-прежнему осуществляет свое движение…
Тигр молча пошел к выходу, взялся за ручку двери и замер. Его напряженная спина, казалось, была куском скалы.
- Есения… Прости меня за все.
Лили тактично вышла в другую комнату и прибавила там звук телевизора.
- Не в этом цикле, Тигр. Ты опоздал. Сейчас мне уже все равно. И да… Никаких тотемов в хранилище нет. У нас нет шанса стать людьми. Можешь и дальше никого не любить.
Он ушел, не сказав больше ни слова. Я прижалась к двери с обратной стороны и горько засмеялась – а потом и вовсе заревела. На звук моих рыданий прибежала Лили; обнявшись, мы просидели с ней до самого утра, словно два истукана.
До самолета в Токио оставалось шесть часов.