И вот в день моего пятилетия ожидания начали сбываться. Отпраздновав в кругу семьи начало шестого года моей (третьей, но тсс!) жизни, Макото торжественно объявил, что начинает уже с завтрашнего дня готовить меня как профессионального люай.
Оборот третий (2)
Должен признаться, Оониси Макото я поначалу недооценил. И сильно.
Нет, те черты, которые с самого начала мне в моём (очередном) отце не нравились, никуда не делись. Он и в самом деле отличался желчностью, с годами усугублявшейся. Был резок в суждениях до категоричности, высокомерен, искренне считал себя самым умным (а подавляющее большинство окружающих, соответственно, - недалеко ушедшими от животных). Во мне же он видел не столько ребёнка, плоть от своей плоти, сколько инструмент, требующий от него усилий и траты ценного времени на полировку.
Однако как люай Макото оказался не просто хорош. В своей профессиональной области он оказался истинно одним из элиты. Мастером. А потому даже его мнение о других людях как недоразумных имело под собой некоторые... основания.
Что такое люай? В буквальном переводе - счетовод или расчётчик. Но это не передаёт и десятой доли связанных с делом тонкостей. Альтернативное написание, говорящее о ценностях разума, ближе к истине. Фактически от люай требуется только одно действие с сеф: накачка мозга преобразованной суго... но сколь обширны возможности, открываемые при правильной накачке!
Подготовленные люай способны запоминать и безошибочно воспроизводить самые длинные и заковыристые свитки; в уме, без оформления на бумаге, комбинировать сведения из разных источников, находя разночтения и нестыковки. Даже сложные математические операции, вроде вычисления суммы процентов по рентам от нескольких сотен крестьянских хозяйств, занимают у хорошо подготовленных люай время пары вдохов!
Макото очень, очень хорош как люай. Наследственность Оониси, усиленная и сфокусированная лично им развитыми медитативными практиками, приводила к тому, что мудра возвышения (та, что облегчает преобразование сеф в суго) ему практически не требовалась - он мог выполнять любые действия, необходимые в работе, на одной концентрации и воображении.
Увы, оборотной стороной подобной одарённости, помноженной на требовательность, стало постоянное недовольство достижениями Акено. Отец начисто упускал из виду, что его сын - это не то, что не обученный люай, а вообще ребёнок, причём того возраста, в котором княжеское большинство детей едва прекращает неразборчиво лопотать и начинает внятно говорить. Увы, но любые мои заслуги, хоть самую малость отклоняющиеся от отцовского идеала, вызывали лишь брань и вопли о "бесполезности", "лени", "тупости".
Наивысшая похвала, какую я от него слышал лет до восьми включительно: "Приемлемо... для начинающего".
Страшно представить, что выросло бы из Акено при нормальном положении дел с таким-то воспитанием. Ах да, при нормальном положении дел Акено с врождённым дисбалансом энергий не выжил бы... но даже если бы выжил, Макото угробил бы его. Это ж надо додуматься: учить ребёнка с таким дисбалансом использовать во время занятий седьмую мудру! То есть попросту усугублять проблемы со здоровьем. Он бы ещё его мудре поэта научил, преобразующей в суго запасы ци! Умный-то Макото умный, но при этом просто редкостный болван! Местами.
Я отцу не перечил и мудру возвышения послушно складывал. Вот только саму суть работы мудры игнорировал. Это не очень сложно, ведь любая мудра - не просто хитро сложенная из пальцев фигура, но и своеобразный цем-знак, только что не начертанный на бумаге и объёмный. А цем-знаки, как я уже узнал на собственном опыте, не начнут работать, пока не подашь в них свою сеф, причём с определённым намерением. И я - не подавал. Точнее, выполнял на чистом контроле ставшее более привычным преобразование сеф в ци.
Отец безобразия не замечал, поскольку никакого хирватшу не имел. Однако замечал иное: недостаток памяти, внимания и воображения... после чего с новой силой обрушивал на мою голову потоки брани. Хорошо ещё, что не бил. Хотя слабого здоровьем малолетку бить - это надо быть уже не просто редкостным болваном, а кое-чем похуже.
Так и жили.
Надо отметить, что, хоть я и уклонялся от выполнения отцовских заданий в полную силу, ту, которая требовала накачки суго, - настоящего лентяя и тупицу всё-таки не строил. И даже тот объём заданий, который я выполнял, достаточно ощутимо и быстро развивал мой ум. Улучшалась память; становилось всё легче держать перед мысленным взором и менять усилием воли всё более сложные воображаемые вещи - от длинных свитков с числами до замысловатых текстов на незнакомых языках, заучиваемых без проникновения в их смысл. (Кстати, ранее неизвестные языки учить тоже приходилось: классический материковый цао я знал по первой жизни, но с началом обучения к нему добавились юго-западный диалект ир шу и наречие северных варваров, эгама).