– Вот одна из моих особенных кукол! – Во взгляде мадам Мэндилип читалась жестокая насмешка. – Отличная кукла. Конечно, иногда она бывает такой невнимательной. Забывает свой рюкзачок в гостях. Зато она очень послушная. Может быть, купите ее для своей внучки?
И вновь она засмеялась – но теперь в ее молодом звонком смехе слышалась злоба.
Тогда я понял, что Рикори был прав. Эту женщину нужно убить. Я собрал всю свою волю, чтобы наброситься на мадам Мэндилип… но не смог и пальцем пошевелить.
Изящные белые руки открыли другую дверцу – и хватка, сжимавшая мое сердце, усилилась. Из ящика на меня смотрела Уолтерс. И она была распята! Копия была настолько точной, что казалось, будто я смотрю на живую девушку.
Я не мог думать о ней как о кукле. Только как о девушке. Она была одета в форму медсестры, но без шапочки, черные волосы растрепались и свисали на лицо. В каждой ладони вытянутых рук виднелся крошечный гвоздь, удерживавший куклу у задней стенки ящика. Босые ноги были сведены, щиколотки тоже пронзали гвозди. А в дополнение к этому богохульному жуткому зрелищу над головой куклы висел маленький плакат: «Сожженная мученица».
– Эта кукла плохо себя вела. – Голос мадам Мэндилип сочился медом – медом из пыльцы, собранной на полях в преисподней. – Она не повиновалась мне. Я наказываю моих кукол, когда они не слушаются. Но я вижу, что ее вид неприятен вам. Что ж, она уже понесла достаточное наказание – пока что, по крайней мере.
Белые тонкие пальцы вытащили гвозди из рук и ног куклы Уолтерс. Женщина усадила куклу в ящике, прислонив ее спиной к задней стенке шкафа, а потом повернулась ко мне.
– Может быть, вы хотели бы купить ее своей внучке? Увы, эта кукла не продается. Ей нужно усвоить урок, прежде чем я позволю ей разгуливать на свободе. – Ее голос изменился, утратил зловещую слащавость. В нем прозвучала угроза. – А теперь послушайте меня внимательно, доктор Лоуэлл! Вы думали, что я не узнаю вас? Я узнала вас с первого взгляда! Вам тоже предстоит усвоить кое-какой урок! – Ее глаза сверкнули. – Да, я преподам вам урок! Глупец, какой же вы глупец! Вы вообразили, будто можете исцелять больное сознание, но вы ничего, говорю вам, ничего не знаете о самой природе сознания. Вы считаете его частью сложного механизма из плоти и крови, нервной ткани и костей и ничего не знаете о самой его сути. Вы не признаете существование того, что вы не можете измерить, подвергнуть анализу, увидеть в микроскопе. Вы считаете жизнь совокупностью химических реакций, а сознание – продуктом жизнедеятельности мозга. Глупец! И все же вы и этот дикарь осмелились противостоять мне, мешать мне, досаждать мне своими жалкими соглядатаями! Осмелились угрожать мне – мне! – носителю древней мудрости, по сравнению с которой ваша наука – «то же, что треск тернового хвороста под котлом»[10]. Глупцы! Я знаю, кто обитает в пределах сознания и какие силы являют себя миру в этих пределах. Знаю и тех, кто обитает вовне. Они приходят на мой зов. И вы думали, что сможете обратить против меня вашу презренную науку? Глупцы! Вы поняли меня, доктор Лоуэлл? Отвечайте! – Она ткнула в мою сторону пальцем.
Мое горло расслабилось, я вновь мог говорить.
– Ведьма! – прохрипел я. – Проклятая убийца! Вы отправитесь на электрический стул!
Великанша вновь рассмеялась.
– Вы хотите передать меня в руки закона? Но кто поверит вам? Никто! Невежество, порожденное вашей же наукой, защитит меня. Тьма ваших заблуждений – вот моя неприступная крепость. Идите играть в бирюльки, глупцы, забавляйтесь своими машинами! Но не смейте больше докучать мне! – Она понизила голос до шепота. – Вот что я скажу вам. Если вы хотите жить, если вы хотите, чтобы жизнь сохранили те, кто дорог вам, – уберите слежку. Рикори вам не спасти. Он мой. Но вы – вы больше никогда не вспоминайте обо мне. Не вмешивайтесь в мои дела. Я не боюсь вашей слежки, но она оскорбляет меня. Уберите ее. Немедленно. Если к ночи я замечу здесь ваших соглядатаев… – Она схватила меня за плечо и толкнула к двери. – Убирайтесь!
10
Цитата из Библии приведена в синодальном переводе, Книга Экклезиаста, 7:6. (