– Конунг, – окликнул воин, и только тогда Эрик обернулся.
Взгляд его, устремлённый на пасынка, был рассеянным, и всё же конунг отозвался тепло и даже с нежностью:
– Льеф?
– Да, мой господин, – Льеф склонил голову, – я пришёл предупредить, что уезжаю домой.
Конунг несколько секунд всё так же задумчиво смотрел на него, а потом кивнул собственным мыслям и сказал:
– Пойдём.
Следом за конунгом Льеф покинул пиршественную залу и, минуя главный, бревенчатый дом, протянувшийся с севера на юг, направился к ещё одному сооружению – палате, стоявшей немного особняком.
Короли, ярлы и лагманы помимо пиршественной палаты выстраивали в своих имениях специальный зал для приёмов, где проводили встречи, переговоры и советы, принимали просителей и гостей. К такому залу и повел конунг пасынка. Мужчины вошли внутрь, и Льеф остановился, разглядывая с детства знакомые стены, которые, тем не менее, давно не видел.
Столбы по обе стороны высокого сиденья, видневшегося у одной из стен и предназначенного для самого конунга, украшала резьба необыкновенного мастерства. Такие же узоры испещряли стены.
Одна часть резьбы изображала подвиги Хаддинга и его путешествие в царство мертвых, другая – сражение Видара с волком Фенриром, третья – Улля, направлявшего стрелы в цель.
***
Северяне часто отдавали сыновей в обучение к родичам, чтобы из них получались настоящие викинги.
Так и Эрик Красивый находил радость и пользу в том, чтобы принимать сыновей именитых соседей и обучать их на своём дворе. Первыми из таких воспитанников становились, конечно, дети его собственных братьев и знатных ярлов – таких, как отец Льефа.
Льеф попал в семью конунга, когда ему не исполнилось ещё и пятнадцати лет. С ним обходились хорошо, а за столом сажали возле хозяина. И Льеф сохранил лучшие воспоминания о временах, которые провёл в этом доме. Конунг всегда был добр к нему и относился по-родственному. Конечно, воспитанники делали работу, которая требовалась в поместье: рубили дрова и помогали кузнецу, строгали доски и делали мебель, и много чего еще. Но тем же занимались и родные сыновья – такие, как Рун.
Льефу нравилось в доме Эрика. Здесь всегда с радушием принимали гостей. Скальды, лекари – все находили тут приют. И Льеф понимал, что никогда бы не узнал и не увидел так много, оставаясь у себя в усадьбе, как узнал и увидел здесь.
***
Двор конунга представлял своего рода военную школу. И сыновья знати, и просто свободные юноши мечтали поступить в королевский хирд и обучиться здесь воинскому мастерству, а если повезёт – то и снискать славу в дальних походах.
Все они, как и взрослые дружинники, получали при дворе конунга кров и стол. Сопровождали своего повелителя в поездках, когда летом тот разъезжал по поместьям бондов, собирая «хромой налог». Получали свою долю трофеев в военных походах. За подвиги конунг дарил им мечи и копья, красивую одежду и драгоценности, а мог пожаловать и драккар.
Двор в то же время был и его войском. Насчитывал он почти тысячу человек. Встречались здесь как северяне, так и чужеземцы.
В округах, где чаще всего случались нападения врагов, отвечали за оборону подвластные конунгу военачальники – ярлы.
В бой ходили все: и конунги, и бонды, и просто свободные люди. И все они хотя бы раз в жизни ступали на палубы драккаров, которые несли храбрецов к далеким берегам.
При дворе конунга состояли люди из разных краев Севера, все они были равны между собой – и свены, и даны, и сами люди Севера.
Северяне разбивали усадьбы на островах Ледового океана и вдоль побережья материка, но корабли их ходили за добычей далеко: в западные земли, в Британию и даже к племенам франков, добираясь до самых южных краев, где правили шахи и султаны.
Собственные же земли викингов были скудны и прокормили бы совсем немного жителей – потому каждой весной люди Севера выступали против Юга войной. Иногда они ходили грабить и воевать, иногда попросту искали новые торговые пути – ведущие, как правило, на восток.
Северян вела жажда власти, «доброго имени» и воинской славы.
Все они – кроме преступников – перед богами были равны. Только нарушивших закон не считали людьми, и их мог убить любой.
Даже конунг имел в своей власти лишь такой надел, какой могла обработать его семья. Он правил свободными людьми, и другого дохода, кроме того, что получал с поместья, у него не было.
Когда люди Севера только пришли в этот холодный край – и многими поколениями позже, пока оставались ещё бескрайние пустоши и дремучие леса, не имевшие хозяев – каждый присваивал и возделывал столько ничейной земли, сколько желал.