Желтый кристалл на столе подсвечивал его лицо снизу, рельефно обрисовывая скулы. Мягкое сияние камня отражалось в глазах, делая их похожими на полированное золото.
Ночная тишина выглядела почти торжественно. Частью разума я слышала сонный шелест мыслей обитателей крепости — кто-то нес караул, кто-то засиделся допоздна над книгами и бумагами, кто-то седьмой сон досматривал. Мать дремала за стеной, дожидаясь, пока мы наговоримся. Почему я не могу себе позволить как в детстве спрятаться в ее объятиях? Я откинулась на спинку кресла, ожидая, пока отец нарушит затянувшееся молчание. Наверное, он подбирал слова.
— Никогда прежде женщина не становилась Опорой Равновесия, — проговорил он. — Никогда с тех самых пор как были посажены Семена. Так говорит Колесо. Все множество личностей, что составляют Его разум и волю Вещего.
— Почему?
Усталость. Стихии, как же она давит на плечи. Как будто кто-то набросил на спину полупустой мешок с нарочно вшитыми внутрь свинцовыми болванками.
— Потому что считают, будто женщина не подходит на роль Хранителя. Будто она способна отказаться от служения ради страсти к мужчине или ребенку. Но десятки тысяч лет до меня считалось, что Хранитель не должен иметь вообще никаких привязанностей, даже к семье, в которой родился.
Я фыркнула в чашку.
— Похоже на бред.
— Традиция, — он сделал глоток, легонько клацнув черными глянцевыми когтями по фарфору. — Возможно изначально она имела смысл. Однако, я доказал ее ненужность самим собой. Ты шагнешь на следующую ступень.
Его тон не оставлял места сомнениям — мне придется это сделать, хочу я того или нет. Я не с отцом сейчас говорила, а с Владыкой Света. Который неизвестно почему решился бросить вызов Колесу и самому Вещему.
— Почему я?
— Так сложилась Судьба, сплелись вероятности. Признаюсь, не без моего вмешательства еще до твоего рождения.
Ему было больно говорить мне такое, я знала. Чуяла. Он ждал понимания и одновременно чувствовал себя виноватым.
— Понимаешь, вы, женщины, мыслите иначе, чем мы. Всякое бывало за время существования Колонн, но никогда еще чаши весов не перекашивались так сильно. То, что больше не может меняться — умирает и рассыпается в прах. Прости, что я собираюсь изменить Колесо тобой, дочка. Но разум Галактики слишком закоснел, погряз в ненужных традициях.
Я невольно прижала уши. Сердце испуганно заколотилось о ребра и я сильнее, чем следовало, стиснула чашку в пальцах. Тонкий фарфор жалобно хрустнул, пришлось допить чай одним глотком и поспешно поставить распадающиеся в руке половинки на блюдце.
— Это же прямое неповиновение воле Колеса… — прошептала я. — Оно тебя уничтожит!
— Да, — спокойно ответил отец. — Может. А может, и подавится. Но оставить все как есть я, в любом случае, не могу. Это грозит бедой всем обитаемым мирам, в особенности тем, которые даже не подозревают о нашем существовании и наблюдении.
Он умолк, давая мне время подумать, понять и принять услышанное. Справиться со страхом за него. Обыденная, каждодневная часть меня, привыкшая за последние годы учиться более политическим тонкостям, нежели делам недосягаемых высших сфер, скулила от страха. Вторая, которой в скором времени предстояло сделаться главой Круга Девяти, понимала, что должна научиться мыслить так же, как всемогущий Кетар эль Сарадин, чтобы занять его место. А он готов был пожертвовать собой и отказаться от всего ради восстановления Равновесия.
Я одним движением стекла с кресла и опустилась на колени возле отцовых ног, прильнула к нему, забившись под руку. Возможно, даже его собственные соратники — Дим, Янос, Рей, Рино и прочие, — назовут его безумцем. Он должен знать, что не одинок.
— Вы с Волком нужны мне, Илленн. Ваше чувство, ваш союз, ваша сила, ваше обоюдное желание делать все поперек мнений старших. Объединение начал было невозможно, пока Изначальные Силы находились только в мужских руках. А теперь ни одна сторона не будет больше подавлять другую. Ты поймешь.
…И ради Равновесия он будет выстраивать чужие жизни так, как необходимо ему.
Я пойму. Вот только устала очень.
— А как же мама? Ведь если она узнает…
Если величайшая из Хранительниц Жизни узнает, что ее муж, ее сердце, задумал такое, она сойдет с ума от горя.
— Для нее все должно остаться в порядке вещей, — вздохнул отец, через силу выталкивая слова. — Для нее я просто взойду на Колесо, чтобы стать следующим Вещим, а это немалая честь.