– Ничего себе, как они все продумали, – восхитилась я.
– Если ты не умрешь от яда, тебя казнят за нарушение клятвы, – не разделил восхищения Кейджи.
– Не может же твой брат верить этому бреду?!
– Может.
– Ведь понятно же, что прорицатель испугался моих обвинений!
– Не понятно, – Кейджи осмотрел мою руку.
– Заживает вроде. Вовремя промыли. Даичи во всем советуется с Иэясу. Мне не переспорить советника. А прорицатель с советником заодно.
– Есть какой-нибудь выход?
– Пока не знаю. Мне стало казаться, что Даичи говорит не своими словами. Иэясу играет им, как куклой, – Кейджи задумчиво мял мою руку. Раны чесались. Было больно, и я поморщилась. – Ты нужна мне. Надо подумать, как быть дальше. Отравить ведь могли не только тебя…
– Прорицатель знал, что с меня потребуют клятву на крови. Все было продумано, – я освободила ладонь. – Надо просто взять образец яда и проверить его действие на ком-нибудь еще. Если эффект будет такой же, как у меня – это докажет мою невинность. И злой умысел прорицателя.
– Я попробую достать яд, – пообещал Кейджи.
***
Мне приснилось, что меня посетил император. Сквозь сон он прикоснулся к моей руке. Но, не сказал ни слова. И видение сменилось. Навстречу мне шел погибший Фудзивара Озэму. Фигура его была в огне. Повсюду бегали и кричали люди. Император взмахнул мечом, и человек в черном костюме упал к его ногам. Мой отец яростно отбивал атаку сразу трех нападавших, пытаясь пробиться к выходу из горящего здания. Но враги окружили со всех сторон. А рядом с императором сражался Иэясу Орочи. Он яростно крошил одного из наемников.
Он защищал императора…
И я пришла в себя, резко сев на кровати. Постель насквозь пропиталась влагой.
Теперь я вижу прошлое? Или это просто бред воспаленного мозга? Мы подозреваем невиновного?
– Кхм, прошу простить мое вторжение, – передо мной стоял император Фудзивара Даичи.
Я непонимающе прищурилась на него. Что он здесь делает? Он мне не приснился?
– Я зашел справиться о твоем самочувствие, наложница Кён, – глаза у императора были черные, как сама ночь. Солнце давно село, было уже достаточно поздно.
– Спасибо… – язык меня не слушался, и я не понимала, что говорю. Казалось, сон еще не закончился. – Мне уже намного лучше. С чего такая забота, не терпится меня казнить?
– Казнить тебя я смогу и больную, – император был взволнован и суров. Морщинка на лбу, выбившиеся из идеальной прически пряди, кимоно помято. Различая в полутьме эти тревожущие мелочи, я гадала, какой внезапный порыв мог привести Фудзивару ко мне. – Кейджи говорит, тебя пытались убить из–за твоего расследования.
Я натянула одеяло по плечи, от тона ночного гостя бросило в дрожь.
– Брат настоял на обыске, но у Сакаи Дано ничего не нашли, – продолжал Фудзивара Даичи. – кроме трав, с помощью которых он входил в транс…
Я хотела возразить, но император предостерегающе поднял руку, останавливая, и я терпеливо ждала продолжения.
– …А доктор Со не может определить, был ли яд в ранах, – напряжение в голосе его нарастало. Он словно решил все для себя. Заранее обвинил меня во всем! – Кейджи же уверяет, что плохо тебе стало от ран, а не от нарушенной клятвы.
– Я не нарушала клятв, поверьте… – не смогла стерпеть.
Руки императора сжались в кулаки, пальцы побелели.
– Если тебе станет лучше. Если… – между слов читалось: «я-то уверен, что помрешь». – Ты найдешь способ покинуть дворец. Я не хочу ссориться с братом. Но, если ты не уберешься из поместья, я казню тебя. Будь уверена, повод найдется, – он красноречиво щелкнул катаной, закрепленной на поясе.
– Я не виновата в гибели Юкайо…
– Не произноси даже его имени! – прикрикнул гневно император. Нахмурился больше обычного и смотрел с настоящей ненавистью.
– Почему прорицатель напал на меня перед вашей аудиенцией? Кто знал, что я принесу клятву? Кто составлял эту клятву? – слова давались с трудом, мысли путались, горло пересохло. А от обиды хотелось плакать. Но гордость не позволяла. А, может быть, вся влага ушла из меня вместе с жаром.
Холодное лезвие коснулось моего горла.
– Молчи. Ты змеёй заползла в дом Фудзивара. С твоим появлением все стало разрушаться. Чего ты добиваешься? Кто послал тебя? – голос его отчаянно-резкий сорвался. В нем слышался приговор и оголенное презрение.
– Уж, конечно, легче женщину обвинять в своих неудачах! – зло ответила я, император замахнулся и метнул катану в пол. Оружие зазвенело в сантиметре от моей ноги, вонзившись в татами.
– Твои слова – яд, туманящий мозг. Не иначе как боги послали тебя испытывать мое терпение, – император глубоко задышал. Кажется, он отсчитывал до двенадцати, чтобы успокоится.