— А в понедельник у нас уже встреча с преподавателем! — капризно соврал Бурик. — Специально ведь из Москвы приехали. Надо же, как неудачно!..
— Ничем не могу помочь…
— Нам бы только взглянуть… — подал голос Добрыня.
— Рад бы, но… Разве что… пройдите, если хотите, немного вперед, там старый паровоз на рельсах.
— Заброшенный?
— Ну да…
— Ого!.. Спасибо большое.
— А там собак нет? — спросил Бурик.
— Да кто ж их знает… — сторож зевнул.
Собаки были. Несколько псин без ошейников, явно местные, которые и тяпнуть могут при случае… Мальчишки нерешительно остановились около древнего закопченного паровоза, красовавшегося на дальних запасных путях и зажатого спереди и сзади двумя вагонами от старых электричек.
— Класс… — выдохнули Бурик и Добрыня, завороженные видом старинной неподвижной машины, словно сошедшей с экрана кинофильма о прошлом.
Антонио подошел, погладил колесо, которое было выше его, и спросил:
— На таких повозках у вас раньше ездили, да?
— Не «у вас», а у нас, — назидательно ответил Бурик. — Пора тебе привыкнуть к тому, что ты давно уже с нами, а не «гость из прошлого».
— Да-да, конечно, — поспешно заверил его Антонио. — Просто мне интересно. А как оно… то есть она… ну, как вот это двигалось?
— Очень просто, — ответил Добрыня. — Вот тут — котел. — Он ткнул пальцем в округлые бока передней части паровоза. В нем нагревалась вода и паром толкала поршни. А поршни уже двигали колеса…
— Невероятно… — бормотал Антонио, поглаживая какую-то деталь возле колеса.
— А вон из той кабины все управлялось, — добавил Бурик.
Антонио уважительно посмотрел туда, куда указывал Бурик.
— Наверняка все внутри разворовано, — сказал Добрыня.
Бурик ничего не ответил. Ему ужасно хотелось подняться по железной лесенке наверх, посмотреть кабину, какая она внутри. Однако собаки вот… и люди какие-то — видимо, сторожа.
Увидев сторожей, Добрыня несколько приободрился.
— Пойду, попробую договориться, — сказал он Бурику и Антонио.
— Да ну их… — ответил Бурик. — Уж лучше так…
— Да-а? А собаки, между прочим, и под колесами пролезть могут…
— Ну хорошо, — рассудительно сказал Бурик. — Пошли к мужикам.
Самый старый (действительно сторож) уперся напрочь — не позволю, и все тут!
— Идите к диспетчеру, вон, на четвертый этаж.
— И пойдем, — с достоинством ответил Добрыня.
— Идите, идите!
— И пойдем! — повторил Добрыня. — А вы здесь оставайтесь.
Стараясь казаться гордыми и независимыми, мальчишки вошли в странное треугольное здание. В гулком прохладном вестибюле обнаружился лифт. Бурик ворчал.
— Ну чем нам поможет этот диспетчер? Прогонит только…
— А может, не погонит? — спросил доселе молчавший Антонио.
— Как же… Будет нам не паровоз, а кукиш!
— Cosa vuol dire «кукиш»? — тут же отреагировал Антонио.
Добрыня сложил из трех пальцев характерную комбинацию и молча протянул ее Антонио. Тот от неожиданности шарахнулся в сторону и наступил Бурику на ногу.
— Уй-я-а!.. — завопил Бурик, наполняя пустой вестибюль раскатистым эхом.
— Не, Саш, он так не понимает, — сказал Добрыня. — Ты уж объясни ему.
— А как я ему объясню, если сам не знаю, как это объясняется? Кукиш и кукиш. У нас в классе есть Анька Щербакова… — на этих словах Бурик запнулся и слегка покраснел. — Она вообще «корочница». Прикольная… Мы на основах экономики проходили какие-то определения. Она взяла и на перемене написала на доске, что кукиш — это кулак, сменивший силовые методы на экономические. А тут учительница вошла.
— И что?
— Да ну, как начала орать! Папу вызвала. Сказала, что у Аньки в голове только чернуха. А она… ну просто… приколистка.
— М-да… Ладно, не объясняй про кукиш. Потом поймет. Ого, мы же лифт не вызвали.
Добрыня подошел к лифту и надавил на кнопку. Она засветилась в полумраке вестибюля рубиновой каплей.
Двери лифта отворились. Мальчишки поднялись на четвертый этаж, дав Антонио нажать нужную кнопку.
На четвертом этаже друзья тыркнулись в несколько запертых дверей и, найдя наконец диспетчерскую, несмело постучали.
Диспетчерская оказалась огромным помещением, перегороженным невообразимых размеров пультом. У двери стоял широкий в плечах мужик, явно собиравшийся уходить. Увидев малолетнюю делегацию, он остановился, поднял брови и поинтересовался:
— Чем обязаны такому визиту?
— Мы это… — начал Добрыня.
— Здравствуйте, — перебил его Бурик. — Мы из железнодорожного кружка. К нам по обмену приехал из Италии представитель такого же кружка. Вот он. Его зовут Антонио Виральдини, он из Венеции.