— Встречу, — криво улыбнулся Том.
— Ааа, Нина. Недавно к нам в бар устроилась. Помнишь, я тебе показывал? Темненькая такая.
— Ладно, удачи, Ромео. — На прощанье похлопал его по плечу.
Том сидел за кухонным столом. Курил и смотрел в окно. На плите стояла сковорода с сырными спагетти, к которым он так и не притронулся с самого утра. Сейчас блюдо наверное было уже несъедобными. Да и аппетита все равно нет никакого.
Том чувствовал себя подавлено. За сегодняшний день он много раз прокручивал в голове разговор, представлял себе, как Билл отреагирует, узнав правду. Особенно о письме. Он ожидал чего угодно, но только не безразличия.
А когда-то все было по-другому… Невольно улыбнулся, вспоминая его. Такого простого и милого мальчишку, с первого взгляда неприметного, в темно — синем трико. Это был его чистый, наивный и немного сумасшедший Билл.
Отчаянно хотелось верить, что он пожертвовал своей свободой не зря, что тем самым дал парню шанс начать все заново, выбраться из дерьма, в котором они оба оказались. Все то невыносимо тяжелое время, проведенное за решеткой, только мысли об этом согревали ночами и придавали сил днем.
Откуда взялся этот Антонио? Нет, это не он, это не его Билл…
В груди болело, словно кто-то разбередил старую, уже давно зажившую рану. Сейчас хотелось лишь одного: чтобы вся эта история поскорее закончилась.
8
В роскошном гостиничном номере царили тишина и полумрак. Сквозь огромные окна, простирающиеся от пола до потолка, пробивались тусклые огни ночного города. Черное небо лишь иногда озарялось радужным сиянием какого-то фейерверка.
Антонио лежал неподвижно. Глаза закрыты. Веки казались тяжелыми, словно налиты свинцом. Одна рука, держащая почти пустую бутылку текилы, безвольно свисала с кровати, в другой была сигара. Мужчина время от времени безразлично затягивался и лениво выпускал одинаково ровные колечки дыма. Сейчас ни любимый табак, ни алкоголь не приносили удовольствия или хотя бы облегчения. Мысли путались, постепенно вытесняя друг друга и уступая место какой-то странной, пугающе — приятной пустоте. Антонио поставил бутылку на пол и, дотянувшись до пепельницы, быстро затушил сигару. Затем достал из ящика прикроватной тумбочки пистолет. Снова опустил голову на подушку и принялся разглядывать до блеска начищенный ствол. Вид оружия всегда завораживал. Еще несколько минут он просто любовался изящностью формы.
В абсолютной тишине комнаты щелчок предохранителя отозвался громким эхом. Антонио приставил дуло ко рту. Медленно провел по нижней губе, попробовал кончиком языка, почувствовав солоноватый вкус металла. Спустился ниже, с нажимом пройдясь по нежной коже шеи, там, где проходит сонная артерия. Скользнул по голой груди, спустился ниже, остановившись на ширинке. Какое-то странное, почти болезненное возбуждение не давало покоя.
Он принялся массировать пах, одновременно расстегивая брюки. Пересохшие от возбуждения губы шептали что-то несвязное. Казалось, он бредил. Уже совсем скоро, забыв про осторожность, рука вовсю ритмично двигалась вверх — вниз. Антонио расставил ноги, согнул их в коленях, продолжив ласкать себя чуть влажной от пота и смазки ладонью, чередуя ее с холодным металлом пистолета. Сегодня хотелось большего. Того, что Антонио позволял себе редко, словно стесняясь чего-то… Рука скользнула ниже. Еле слышный стон сорвался с губ. Эта пугающе — приятная дрожь… По телу пробегали потрясающие волны наслаждения…Вот так… теперь уже совсем близко… Мужчина вдруг прогнулся в пояснице, страдальчески сдвинул брови, до боли закусил пухлую губу и неосмотрительно громко застонал.
В этот момент раздался оглушительный выстрел. Вмиг протрезвев, Антонио подхватился, пытаясь унять частое дыхание и бешеное сердцебиение. Пистолет все еще дымился, а с отделанного дорогим камнем потолка сыпалась штукатурка.
— Что случилось?! — В комнату тут же ввалились двое вооруженных охранников.
— Все… нормально, — чуть дрожащим голосом поспешил ответить Антонио, вовремя прикрывшись простыней. — Само… выстрелило. Можете идти.
Охранники все равно внимательно изучили комнату, но так и не найдя ничего подозрительного, удалились. Из соседних комнат стали доноситься взволнованные голоса. Вероятно, обслуга тоже перепугалась.
Антонио устало откинулся на белоснежные простыни. Волосы непослушно разметались по подушке.
— Ненавижу… — пьяно выдохнул он, переворачиваясь на живот и пряча лицо в прохладном шелке постели.
Утро как назло выдалось каким-то хмурым, пасмурным и сырым. Фридман и Гарсия завтракали в просторной гостиной. Антонио выглядел не так официально как обычно. На нем были темные брюки и белая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, а рукава подвернуты до локтей.
— Вам нездоровится? — заботливо поинтересовался Джон, наблюдая, как его собеседник с жадностью допивает второй стакан минеральный воды со льдом.
— Ерунда, — дежурно улыбнулся Антонио. Самочувствие и впрямь оставляло желать лучшего. — Похоже на меня сильно подействовала смена часовых поясов.
— Понимаю, — сочувствующе покачал головой Джон.
— Еще омлета? — предложил Антонио, заметив, что тарелка компаньона стремительно опустела.
— Да, спасибо. Это самый потрясающий завтрак, который я когда-либо ел! В чем секрет?
— Мой личный повар. Он сопровождает меня во всех длительных поездках. — С долей хвастовства пояснил Антонио.
— Не любите заморскую кухню? — Фридман же, казалось, ел все, что предлагали.
— Раз уж мы собираемся столь тесно сотрудничать, открою вам тайну, — понизив голос и многозначительно изогнув одну бровь, произнес Антонио.
Джон сразу напрягся и неосознанно придвинулся ближе, готовый услышать нечто сенсационное.
— У меня слабый желудок, — заговорщически тихо сообщил Антонио и весело подмигнул. После чего оба громко рассмеялись. — Расскажите лучше еще немного о вашем гениальном проекте. — Он решил сменить тему, прежде чем Джон успел задаться вопросом о причинах сего недуга.
— Не спешите, друг мой, — по-американски широко улыбнулся Джон, отчего его и без того выдающийся подбородок казался еще массивнее. — Программа пока не готова, Маркос и ребята итак работают почти круглосуточно… Думаю, через недели три — четыре мы сможем говорить о конкретных цифрах.
— Значит ли это, что мое присутствие тут, в Германии, необходимо в течение этого времени? — Антонио недовольно сдвинул брови.
— Скорее всего, да. Кстати, как вам Берлин? — Джон наконец-то закончил есть и теперь, не торопясь, допивал ароматный кофе.
— Замечательный город, — Антонио рассеянно посмотрел куда-то в окно. — Но не думаю, что я смог бы здесь жить.
— Понимаю. Климат не ваш? — высказал свою очередную догадку Джон.
— Можно и так сказать, — Антонио отодвинул тарелку и деловито промокнул губы белоснежной салфеткой.
— Спасибо за потрясающий завтрак. К сожалению, мне пора, — Гость поднялся из-за стола.
— Как всегда, был рад нашей встрече, — вежливо улыбнулся Антонио и протянул руку.
Как только Антонио остался один, он вышел на террасу и окинул взглядом мокрые крыши домов. Его все еще мутило после вчерашнего. Обычно он не позволял себе больше двух бокалов алкоголя, но вчера… Вчера был особый случай. Что ж, похоже, Том теперь в курсе кое-каких его дел. Антонио попытался представить себе лицо бывшего любовника, но сейчас почему-то выходило плохо.
А что вообще он знает о нем? Почти ничего. Пока. То, что рассказал Крис, начисто выбило из привычной колеи. Он даже не мог определить, что шокировало больше: то, что Том сидел за них двоих, или то, что у него не было другого парня. Но не это сейчас сводило с ума. Антонио возмущал тот факт, что его обманули, решили что-то за него. Он чувствовал себя как никому не нужный слепой котенок, которого швырнули в воду, чтобы, якобы из милосердия, избавить от боли и страданий будущей беспризорной жизни на улице. Антонио с силой сжал кулаки. Он больше не позволит так с собой обращаться. Даже ему. Да кем он вообще себя возомнил, что может сейчас снова указывать, как быть и что делать?! Злость закипала внутри и готова была вырваться наружу бурлящим гейзером.