— А заодно и тебя. Тут уж или ваши, или наши… Еще неизвестно, что хуже.
— У тебя есть гениальная идея? — исподлобья покосился на него Том.
Крис недовольно скривился и дернул плечом:
— Надо подумать. А ты сам, что думаешь по этому поводу?
Том расстроено махнул рукой:
— Так, хрень разная в голову лезет, ничего достойного. На достойное время нужно, а у нас его нет.
— Ну, ты влип, — недовольно протянул Крис. — Так еще умудриться надо.
Том открыл рот, чтобы ответить, но лишь описал в воздухе нечто витиеватое.
— Да я так и понял, — ухмыльнулся друг, подталкивая его в сторону дверей. — Пошли, тебя там уже ждут с отчетом. Не надо пока хотя бы шефа злить.
22
В такси Антонио откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Его губы сами собой растягивались в счастливой улыбке. Память то и дело подкидывала картинки из их сегодняшнего утра и бурной ночи, по телу пробегал приятный холодок. Он до сих пор ощущал его вкус, его прикосновения, его ласки и поцелуи. Антонио чувствовал, как напрягается член. Он медленно провел рукой по тонкой ткани летних брюк. Черт, неужели ему все еще мало? И вообще, наступит ли когда-нибудь день, когда он не захочет секса просто думая о Томе, не говоря уже о его физическом присутствии? Антонио мечтательно поджал губы. Это вряд ли. Открыв глаза и поймав на себе взгляд шофера в зеркале заднего вида, не удержался от смешка — он сейчас одна сплошная эрогенная зона. И еще не понятно, что возбуждено больше — его сознание или его тело. Впрочем, тело пора приводить в порядок, скоро он будет на месте.
Следующие два часа Антонио провел на телефоне: сделал несколько важных звонков помощникам и адвокатам, дал указания по поводу недвижимости и активов. Позвонил Мануэле и, особо не вдаваясь в подробности, объявил о своем решении остаться в Германии.
— Это из-за него? Из-за Тома? — с некоторым смятением в голосе спросила она.
— Да, — счастливо выдохнул Антонио.
— А он?
— Ты же знаешь. Все знаешь, — отчего-то вдруг разволновался он. — Знаешь, как много он для меня значит. Всегда значил. Я оставляю тебе средства, дом итак записан на тебя. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
— Антонио… — ласково позвала она.
— Ммм? — протянул он.
— Я очень рада за тебя.
— Я до сих пор не верю.
— Все будет хорошо. Береги себя.
Антонио кивнул ей и улыбнулся себе в зеркале. Да, теперь все будет хорошо. Осталось сделать последний звонок. Улыбка сползла с лица. И это самый неприятный звонок.
Он прошелся по номеру, покурил и выпил немного виски. Надо очень четко дать понять Фридману, что его решение окончательное и обжалованию не подлежит.
— Добрый день, Джон. — Он старался говорить сухо и по-деловому.
— Синьор Гарсиа? Приятная неожиданность.
— К сожалению, у меня не очень приятные новости, Джон. Сегодня утром я принял решение отказаться от нашего проекта.
В трубке на несколько секунд повисла тишина.
— Можно полюбопытствовать о причинах вашего неожиданного решения? — компаньон произнес это предельно спокойно, но Антонио чувствовал, что тот несколько обескуражен.
— Ничего такого, что было бы вам интересно, — официальным тоном ответил Антонио. — Всего вам хорошего. Удачи.
Он отсоединился и шумно выдохнул. Всё, обратного пути нет. Теперь только вперед. Сколько у него есть времени? Пара дней? Да, через каких-то пару дней они будут уже далеко отсюда. И полетят обязательно вместе. Больше никаких «завтра». Антонио довольно улыбнулся и отправился в ванную — хотелось смыть с себя этот неприятный разговор с Фридманом. Никаких «завтра».
Он провел рукой по запотевшему зеркалу. В широкой полосе отразилось его довольное лицо и мокрые, взъерошенные волосы. По шее и плечам стекали капельки воды. Антонио аккуратно коснулся кончиком пальца синяка чуть выше ключицы. Широко улыбнувшись, мужчина сдернул с кронштейна полотенце и вышел из ванной.
Пока он сушил голову и одевался, мысли крутились вокруг Тома и каких-то фантастических планов на их ближайшее и не очень будущее. Антонио отчетливо видел и себя, и его, и их новый дом, и даже обстановку до малейших деталей. Еще он видел, как они с Томом по утрам вместе принимают душ, отчего по телу разливалось приятное тепло. В такие моменты он снова кидал на себя взгляд в большое зеркало и игриво подмигивал собственному счастливому отражению. Удивительное чувство переполняло душу.
— Синьор Гарсиа? — оторвал его от приятных фантазий звонок от Фридмана.
— Чем еще обязан? — сухо спросил Антонио, поправляя запонки. — Кажется, я уже все сказал.
— Нет-нет, я понял, — Джон явно добродушно улыбался на том конце провода. — Я всего лишь хотел напомнить о нашем обеде. Надо обсудить дела, поговорить… На прощанье, так сказать.
Антонио открыл рот, чтобы ответить, но не успел.
— Ну, почтите же нас присутствием, синьор Гарсиа, будьте так любезны, — продолжал деликатно настаивать Фридман.
— Хорошо, — ответил Антонио и сбросил вызов.
Да, Фридман прав, надо поставить во всем этом точку. А потом им сделают новые документы, и они уедут в Тайланд. Начнут жизнь с чистого листа. Только теперь действительно с чистого, и действительно жизнь. Так, как хотел Том, и так, как мечтает он сам.
Ужин проходил в достаточно непринужденной обстановке. Гости с удовольствием уплетали очередное изысканное блюдо, запивая отборным французским вином. Антонио тоже попытался немного расслабиться. Ему уже не терпелось закурить одну из своих любимых гавайских сигар. Джон улыбался, шутил и говорил о каких-то неинтересных пустяках. Антонио холодно смотрел на компаньона, вежливо растягивал губы и кивал, изредка отвечая однозначно. Почему-то не покидало ощущение, что что-то тут не так.
— Друзья мои! Прошу минуточку внимания. — Фридман торжественно застучал до блеска начищенной серебряной вилкой по бокалу. — Известно ли вам, что синьор Гарсиа покидает нас?
Антонио тут же почувствовал, как в него впились несколько пар хищных глаз. Черт, он так и знал, что дружеской трапезой здесь не обойдется.
— Мда… — с несвойственным для себя волнением начал было Антонио, но тут же, взяв себя в руки, надменно продолжил: — Видите ли, я решил полностью поменять направление своего бизнеса. Мне больше не интересны всякого рода… — здесь он театрально замялся, будто подбирая нужное слово, и выплюнул: — аферы.
На последней фразе Фридман буквально переменился в лице. Его по-американски улыбчивая физиономия больше напоминала сейчас искривленную злобой и ненавистью застывшую маску.
— Что ж, уважаемые гости, похоже, синьор Гарсиа считает, что мы с вами просто кучка мелких аферистов и самозванцев, и совершенно не достойны внимания такого крупного латиноамериканского дельца, — парировал Джон.
— Хотелось бы подчеркнуть, — раздался неприятно сиплый голос одного из гостей, — латиноамериканского.
Комнату тут же наполнил противный смех и позвякивание бокалов. От злобы у Антонио все словно закипело внутри. Было такое ощущение, что если не открыть клапан и не выпустить часть пара, то его разорвет от распирающего изнутри давления.
— Хотя… я вот сейчас вспоминаю Мексику, — задумчиво произнес Фридман. — Мне приходилось бывать там на некоторых приемах. Должен заметить, что девки у них отменные. Не так ли, синьор Гарсиа? — смеялся Джон.
В груди, в самом центре солнечного сплетения, неприятно заныло. Мануэла… Фридман не посмеет тронуть ЕЕ, потому что тогда его уже ничто не спасет.
— И у этих, как вы выразились, «девок», очень опасные мужчины, — хищно оскалился Антонио.
— Уж не знаю, можем ли мы назвать их мужчинами, — пожал плечами Фридман и закатился громким хохотом.
— На вашем месте я бы поостерегся, — с вызовом прошипел Антонио, глядя сопернику прямо в глаза.