3. Вперед, бодхисаттва!
От прочитанной эсэмэски его тряхануло, что хоть замеряй по шкале Рихтера.
«Это как сунуть в рот пистолет, спустить курок и остаться при этом живой».
И вот как можно ответить на такие стихи в прозе? Жека, во всяком случае, не знал. Разве что занести ее номер в черный список.
Тот случай, когда молчание – лучший ответ.
Сработал рефлекс прямо как у гребаной собаки Павлова. Или у ребенка, увидевшего в витрине магазина сверкающую игрушку.
Стоило Жеке взглянуть на эту тачку – красный кабриолет «биммер» по-пижонски или по-идиотски не по сезону с опущенной виниловой крышей – и захотелось ощутить под руками его эргономичный руль, дорогую кожу салона, поймать ощущение скорости. «Ветер в харю, а я шпарю!» – с подложкой в сто семьдесят ударов в минуту – и уже все равно, что центр города, белый день, люди кругом, а авто приметное. И наплевать, что говорили те монахи про ответственность за свои действия. Проще, конечно, подойти к хозяйке и попросить прокатиться – как в детстве на велосипеде, «один кружочек, ну, пожалуйста» – так ведь не даст.
А ведь раньше он думал, что клептомания – это выдумка, нехитрая уловка воров, чтобы легко отделаться, если заловят на магазинной краже, и психотерапевтов, чтобы было на чем деньги зарабатывать. И вот теперь сам туда же.
Занесло его в «Departure/Arrival».
Вязкое, как трясина, утро высасывало все силы, навалившись на грудь, не давало подняться. Спи дальше, чувак, выдувая изо рта звуки вроде «х-хру-псщ-щ». Жека раз за разом выключал будильник на все том же купленном у Хариуса поддельном, регулярно подвисающем, как торчок в абстяге, айфоне, и снова проваливался в бездонную яму сна, чтобы через десять минут снова вздрогнуть от поставленной на звонок «Smells Like Teen Spirit». Что и говорить, всю лучшую музыку написали те, кто уже лежит в могиле, думал Жека, разлегшись под одеялом. Наверное, каждая песня, которую люди будут слушать, пока есть на свете FM-диапазон, mp3 и винил, забирает у ее автора год-другой жизни. Записал «Nevermind», еще через пару лет «In Utero» – и всё… Тик-так, тик-так, время вышло, пиши записку, хватай дробовик и ковыляй в гараж…
Полчаса спустя он наконец кое-как пришел в полубодрствующее состояние после ночного шестисерийного марафона «Подпольной империи». Невозможно оторваться, конец сезона.
Взглянув на часы, Жека подскочил на тахте, как ужаленный в задницу. Как так получилось, что он опаздывает?
Жека натянул купленные на голландских распродажах синие, с потертостями, чуть мешковатые джинсы и оттенка выстиранного черного кенгуруху с черепом в шлеме авиатора на груди, на ноги – «гриндерсы» из как бы поколупанной от старости черной кожи. Осенняя обувка, которой вполне хватает, чтобы пережить зиму в салоне личного автотранспорта, проверено. Черная гортексовая куртка с капюшоном и подкладкой, окрашенной в цвет «коммерческого» камуфляжа, эшеровский узор составлен из перекрывающих друг друга силуэтов белых, серых, черных и красных боксеров, замерших в разных стойках. Можно вывернуть куртец наизнанку и так и носить. Жека пригладил рукой короткие волосы. Почистит зубы и побреется потом, когда вернется.
Он вспомнил, что еще на выходных собирался поменять постельное белье, да так и не собрался. Ладно, успеет… Сгреб с тумбочки ключи от квартиры и машины, проверил в кармане бумажник, права с техпаспортом, захлопнул за собой дверь и бегом бросился вниз, будто спикировал на бомбардировщике.
На улице было так мерзко, словно это была не Земля, а другая планета, где прилетевшие колонисты только-только начали процесс терроформирования, но, как стало хватать кислорода для дыхания, всё забросили. Надоело. Или лень одолела. И теперь здесь всегда тучи, дождь, превращающийся в снег, снег, превращающийся в дождь, и соляная каша-малаша под ногами. Прямо все пятьдесят оттенков серого, только без миллионеров, на всю голову прибитых на почве БДСМ. И даже не радует, что февраль – самый короткий месяц в году. Самый короткий и оттого, наверное, – самый лютый.
Во дворе оказалось, что какой-то залетный урод запер Жекин «опель» своим черным «паджериком» такого мрачного вида, будто его салон обит человеческой кожей, а под задним стеклом лежали высушенные детские скальпы. Пришлось выезжать через газон. Жаль, не оказалось с собой гвоздя, чтобы, процарапав тачку, объяснить залетному всю его неправоту.
Как шахматист, у которого из фигур остался только конь, перестраиваясь из ряда в ряд, Жека пытался гнать по улицам с плотным движением. Тут на айфон упала эсэмэска. Не отрываясь от дороги, он краем глаза глянул на экран.