— «Ирсиб» — получил подсказку.
Посмотрел на него, на себя. Я светло-бежевого цвета с каким-то разводами. Точнее кожа такого цвета. А у ирсиба она совсем другая — вся в каких-то ворсинках. «Шерсть». А самое главное — она тоже была в каких-то разводах. Я подошел к нему и провел рукой по голове. Мягкая, и я улыбнулся. Мне захотелось зарыться в нее, и я, сделав шаг в сторону, опустил лицо на шею. Она удивительно мягко пощекотала меня. Почувствовал, как он хотел отойти, но я ему не дал. Но, когда я отпустил, ирсиб отошел на несколько шагов, а потом направился куда-то. Я двинулся за ним.
По пути он оглядывался, а затем издал какой-то звук. «Рычание». Оскалившись, как и он, я тоже зарычал. Он зарычал в ответ. И я ему в ответ. Так продолжалось еще несколько раз, когда сообразил, что он хочет, чтобы я точь в точь повторил. И снова попытки. Ура! Получилось! Я это отчетливо видел по его физиономии, которая даже отдернулась назад. После этого он встряхнул головой и двинулся даже. Я скопировал его движение и отправился за ним.
Пришли мы к какому-то кусту, под которым он завалился спать. Я лег рядом, положив свою голову ему на лапу. Спустя какое-то время стало быстро темнеть, и небо превратилось из бледно-зеленого в едва светящее серое. Вскоре я уснул.
Проснулся я один. Быстро вскочив на ноги, начал осматриваться в надежде увидеть своего знакомого. Но нет — никого. Расстроенный я сел обратно.
Со мной что-то происходило, что-то внутри меня непонятное. «Голод». Пришло и понимание, что надо делать — поесть. Попробовал траву и она мне не понравилась. Листья тоже. Может быть, потом привыкну? Надо бы попробовать снова. Но сделать ничего не успел, так как пришел ирсиб и принес что-то крупное во рту. «Заяц». Он придавил одной лапой его к земле и, оторвав кусок, и принялся его жевать, громко урча. Я все повторил и тоже начал жевать. Вкусно, намного лучше травы. Правда, шерсть мне не понравилась, поэтому я ее не ел. Попытался скопировать его урчание, но ничего не получилось. Но я не расстраивался, так как и рычание у меня не сразу получалось. После того, как я насытился, а мне оказалось, что надо совсем немного еды, мой друг поднялся и, что-то рыкнув, отправился куда-то в сторону видневшихся деревьев.
Ирсиб подошел к реке и принялся лакать воду. Я сделал то же самое — встал на берегу на четвереньки и попытался аналогичным способом попить воды. У меня не получалось, но те несколько капель, попавших в рот, принесли истинное наслаждение. Поэтому я просто припал губами. После этого мой друг отошел немного дальше, зашел в воду и начал плескаться. Я тоже забежал и принялся брызгать на ирсиба.
Я сидел на одинокостоящем дереве и прислушивался к окружающей природе. Сейчас мой друг должен загнать на меня семью ланей. Когда те направятся в мою сторону, он скажет мне об этом. Сейчас я мог с ним общаться рычанием. Даже не могу понять, почему мне в самом начале казалось все одинаковым? Ведь одно означает «опасность», а если немного тише, то «надо прятаться». Но пока сигнала нет. Многие звуки из того, что я сейчас слышал, я теперь знаю. Вот кто-то потревожил гнездо певчей желтоголовой птички чирки. Мы на нее не охотимся — мало того, что мясо не вкусное, так его еще мало. А это подземная серая мышь что-то там пищит. Вдруг среди этих звуков послышался сигнал.
Я сквозь ветви посмотрел на приближающееся семейство ланей. Это первая моя охота на этих животных, поэтому я должен обязательно добыть нам пищу. Ирсиб уже не мог полноценно охотиться на этих быстроногих животных, но вдвоем мы отлично должны справиться. Он говорил, что главного самца и главную самку убивать нельзя, так как семья распадется и потом их могут легко съесть местные шакалы, и мы больше не сможем добыть себе еду. Также дети нас не интересовали, поскольку мяса у них мало. Я выбрал молодого самца, который вскоре вполне может посоперничать за место главного. Вот они все ближе, ближе, еще ближе. Пора!
И я с рычанием прыгаю ему на спину, хватая за рога. Свесившись вниз, резко дергаю за них — самец подо мной валиться на землю. Хочет подняться, но я наваливаюсь на него и тот не может. И тут подбегает мой друг и впивается ему в шею. Как жаль, что у меня нет таких прекрасных клыков! Я бы сам хотел свалить свою жертву. До нашего места еду донес ирсиб.
— Как вкусно, — рычу я, жуя новое для себя мясо.
Уже несколько дней мой друг не может ходить на охоту, и, как сам говорит, скоро покинет меня. Уйдет куда-то там. Приходится мне охотиться самому. А сейчас, как назло, дичь ушла отсюда по непонятной причине. Семейство ланей мы оставили в покое, а зайцев было очень много, но не настолько, чтобы они объели здесь все. Ирсиб сказал, что возможно должна прийти большая стая шакалов, волков или кроков. Еще хотел, чтобы я ушел, на что я на него возмущенно зарычал.