— Охренеть! Это оно?
— Можно потрогать? — с каким-то неестественным придыханием просит Рафик.
— Да, ладно, вам. Раз отломилась — значит, не настоящая реликвия. Не может дерево за тысячелетия не окаменеть.
— Не хорошо, Александр, негодное ты совершил, — внезапно подал голос Боб.
Прозвучало как-то неожиданно напряженно, почти зловеще и пророчески.
— Ты бы сходил в церковь, покаялся, батюшке исповедуйся, — неожиданно серьезно поддержал его Борис.
— Да, ну вас. Щепка и щепка. И вообще, не крещенный я.
— Как так? — больше всех удивился Рафик, возвращая мне злополучную щепку после того, как она сделала круг по рукам.
— Не сложилось в свое время. Батя — член партии был, причем убежденный, поэтому запретил. В зрелом возрасте не до этого было. А сейчас, и вовсе смешно в лоно церкви проситься.
— Поумнел с возрастом — вот и надумал.
— И вообще, комсомолец я до сих пор формально — так и не вышел из него, по причине распада СССР, — попытался пошутить неудачно, честно говоря. — А для комсомольцев свой рай положен.
— Да будет так, — не понял, это что Вовка изрек?
Пытаюсь засунуть реликвию обратно в пакетик, но в этот момент машину в очередной раз подбрасывает на колдобине, и щепка больно, до крови, колет в ладонь.
Удар. Скрежет металла. Темнота.
ГЛАВА 1
— И какому… умнику пришла в голову идея с утра пораньше включить Софию Ротару. Никогда её особо не любил, а тут ещё с похмелья.
Открываю глаза, к слуховым ощущениям постепенно присоединяются зрительные. Солнце слепит в окно, пробиваясь сквозь тополиные ветви, листья качаются легким ветерком, отбрасывая причудливые узоры. Лепота.
— Стоп! Какие листья! Сейчас зима!
Медленно обозреваю комнату и с восторженным ужасом осознаю, что попал. Сколько книг перечитал на эту тему, что нисколько не удивлен — по моим прикидкам попаданцев в прошлом скоро будет больше, чем генералов в советской армии. Удивляет, что случилась эта беда именно со мной, но с другой стороны — чем я хуже?
Итак, имеем:
1. Судя по очень знакомой обстановке, попадание в поздний СССР, в свою собственную квартиру.
2. Отдышусь, отойду от шока, и обязательно доберусь до зеркала, но уже сейчас могу с большой вероятностью предположить, что оказался внутри своего собственного тела. Шрам под коленкой, полученный в раннем детстве при падении с гаража, опознан — никак не спутаешь.
3. В окне, перекрывая обзор, торчит чудо отечественного приборостроения — кондиционер БК-1500. Появился этот монстр у нас в 1982 году, отсюда можно отталкиваться, ориентируясь по времени — раньше этого срока сейчас никак не может быть.
Кондиционер — это такая здоровенная и неподъемная хреновина, выпущенная доблестными азербайджанскими умельцами в солнечном городе Баку, по японской лицензии, к слову. На потомка сумрачного самурайского гения, чисто визуально, брутальный коричневый электрический охладитель тянул с большой натяжкой. Но прохладу генерировал исправно, что, ни говори. Агрегат этот, в нашем двухсотквартирном доме, в те времена был в единственном экземпляре — помню титаническую битву между родителями, когда обсуждался вопрос о его покупке. Батя, как прирожденный новатор, горел желанием первым в районе (если не в городе!) установить символ научно-технического прогресса в своем доме, на зависть всем соседям. Женская половина семейного дуимвирата категорически возражала против неведомого агрегата, грозившего пробить брешь в годовом бюджете. В результате брешь получилась даже больше расчетной — пришлось ради эстетического равновесия купить мамочке ещё и джинсовую юбку «Монтана» за 50 рублей.
Осматриваюсь внимательнее, и замечаю в углу телевизор марки «Рубин», хотя этого слона трудно не заметить. Ага, судя по марке, точно можно сказать — сейчас на дворе уже 1983-й или чуть позже. Раньше у нас был черно-белый «Темп», позже появился «Фотон». Этот же многострадальный телек пережил не менее шести ремонтов, и был продан в чужие дальние руки, чтобы не слышать упреков от знакомых за такое счастье.
Если бы не автомобиль, то мы бы намучились его таскать в мастерскую — реально неподъемный зверь, в одиночку не утащишь никак.
По всей видимости, работает механизм защиты психики, переключая внимание на второстепенные и малозначимые детали. Именно поэтому все мысли заняты воспоминаниями о судьбе бытовой техники, но бесконечно адаптация длиться не может — пора исследовать новый, или если угодно, старый мир.