— Вот, я тормоз! Какая школа — мне завтра в колхоз ехать! Вот зачем список продуктовых запасов.
На самом деле, поездка в «колхоз» — это чистое, рафинированное, искрящееся радостью счастье! Особенно, если счастье это предполагается вместо учебы. И даже июньский выезд в село — это тоже счастье. Ко всем плюсам свободы нужно добавить описание альтернативы. В моем случае — это месяц безвылазной работы на даче, неотъемлемого атрибута каждой советской семьи. Пресловутые «шесть соток» — в реальности именно столько. Три полива в неделю, минимум, бесконечная прополка, подвязка, обрывание «пасынков» и прочее, прочее, прочее. Причем все это под палящим солнцем и непрерывным родительским надзором, ну разве что кроме будней, когда можно искупаться в Ахтубе без разрешения. Но удовольствие это меркнет в моих глазах, как только представишь, что добираться придется на рейсовом автобусе вися на подножке, куда успеваешь вскочить в последний момент чудом (следующий будет только через час), и до остановки чапать полкилометра пешком. То есть альтернатива колхозному «раю», без всяких натяжек, напоминает настоящий «ад», в прямом понимании этого термина. Жара плюс сорок, вездесущая неубиваемая мошка и полное отсутствие премиальных. Антресоль с закрутками, как результат, меня лично никогда сильно не воодушевляла. В магазине болгарские огурцы и помидоры консервированные круглый год, а тонкости засола и домашнего вкуса мне юному тунеядцу всегда по барабану были, особенно если для процесса соления используется мой трудовой пот, в переносном смысле, конечно.
Прежде, чем выйти на улицу, следует подкрепиться — уже двенадцатый час, а во рту маковой росинки не было. Что у нас в холодильнике? Проведем-ка ревизию, проверим неубиваемый тезис о пустых полках отечественных хладошкафов.
Пустым его точно не назовешь, но и разносолами особо не отъешься. Банки с вареньем — ага, это свежесваренное, быстрого приготовления. Своя малина и тертая смородина с сахаром, варятся пять минут, но и хранить надо в холоде.
Большой кусок масла, со странной желтоватой поверхностью — отвык уже, что натуральное сливочное без консервантов быстро окисляется снаружи, приобретая прогорклый привкус. Впрочем, внутри оно вполне съедобно и даже вкусно, отчетливые нотки сливок. Натуральное — оно все такое, не хранится без консервантов. Открытый кефир больше суток не хранится — скисает.
Ни колбасы, ни сыра в наличии нет — с этим у нас всегда проблемы были. В отличие от Украины и Белоруссии, где у нас живут родственники, на Нижней Волге с мясом и молоком всегда напряженка была. Сосиски и сардельки не сказать, что редкость, но в продаже почти никогда их не бывает. Но есть два кафе в центре города, где их всегда можно попробовать — очень вкусные, заразы, но на вынос не продают категорически.
Впрочем, от колбас давно уже отказался, и заново к ним привыкать нет никакого желания. Сыр можно купить в Волгограде, что мы и делаем, когда проезжаем — междугородняя трасса тянется через весь город, и если знать места, то можно купить много вкусного и дефицитного, и почти без очередей.
Майонез в стеклянной баночке, томатная паста, ещё какие-то емкости с непонятным содержимым. В морозилке сиротливая мороженная перемороженная синяя птица с лапами. Судя по клюву — курица, хотя больше похожа на дистофика-динозавра, судя по цвету и комплекции, умершего от истощения. Мяса ноль, но бульон и супчик получаются ароматные и вкусные — натур продукт, скормлено зерном. Впрочем, насчет кормления можно усомниться.
— А это, что такое? — ухмыляюсь несуществующим либералам в ответ, заранее предчувствуя ответ.
Странная золотистая банка с такой же крышкой, из лакированной жести. Чтобы крышка не слетела, она плотно затянута резиновым широким кольцом розового цвета. С натугой открываю, стягивая упрямую резину, и моему взору предстает… та сама серая, она же черная икра.
Чувствую себя таможенником Верещагиным:
— Опять икра, а пожрать нечего.
Белужья, насколько я понимаю, паюсная — судя по плотности. И кажется пропавшая, запашок ещё тот.
Стандартная «браконьерская» банка, весом 850 грамм, продаваемая залетным туристам, как «килограммовая» по пятнадцать рублей из-под полы. Найденная емкость почти полная — в нашей семье икру никто особо не ест, вот и эта пропала, в очередной раз, к слову говоря.
Вот такая она жизнь обычного советского человека. Колбасы не купишь, а икру хоть ложкой ешь, но не хочется. В моем времени кило черной зернистой тянуло за тысячу убиенных енотов, здесь же она даром никому не нужна. Нам, например, она достается в подарок, от родственников с низовий, причем вопреки нашему желанию. В рыболовецком колхозе это добро «зернистое» идет по бросовой цене — литр водки за килограмм.