– Ехвик, – отвечает Махов. Литвинов начинает откровенно радоваться, что залет не в его роте. Боря для ясности тихо добавляет:
– Ствол не мой, я гранатометчик, – а потом еще тише: – Товарищ майор, ствол от пулемета из Вашей роты…
Что стало с Литвиновым! Такого виртуозного мата мы не слышал никогда. Позже курсанта Арсентьева с 32 группы в сложной физиологической позе положили на капот двигателя УАЗика, закрепили, лицом к колее и попой кверху, и поставили задачу: «В движении искать пропавшую деталь пулемета». Ствол в итоге нашли.
Занятия по ЗОМПу в Полевом учебном центре. Противные костюмы ОЗК, в которых ты похож на использованный презерватив. ОЗК – это «общевойсковой защитный комплект», средство индивидуальной защиты от отравляющих веществ, биологического оружия и радиационной пыли. В него входит плащ, защитные чулки и перчатки. Вещь, используемая любителями зимней рыбалки или чего-то подобного, связанного с экстремальными видами отдыха, но вряд ли способная спасти жизнь в условиях химической войны.
– Плащ в рукава, перчатки, чулки надеть! Газы! – дает команду преподаватель.
Все это ты должен натянуть на себя, причем противогаз надевается первым, что совершенно мешает натягиванию этого резинового хлама на тело. Пыхтим как ежики в тумане. Кто-то падает в грязь, занятие в поле, кто-то путает последовательность одевания, в общем, такой небольшой цирк на фоне природы. О нормативах речи быть не может, главное, быть не последним. Преподаватель ходит с секундомером и делает замечания. Ну, это только начало, дальше по отделениям заводят в наскоро сколоченный из досок сарай. Майор с хлорпикрином в руке разливает таинственную жидкость с запахом ананаса на пол.
Панически задерживаю дыхание, боясь вдохнуть. Когда становится совсем уже невтерпеж, судорожно вдыхаю крохотными порциями пахнущий резиной воздух и с опаской жду результата. У курсанта Новикова противогаз неисправен, и он, как газель, рвется на воздух – двойка. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рвануть за Новиковым из этого полумрака. Нет, пронесло…
Дальше пробежка в ОЗК, ни фига не видно, задыхаешься, кажется, что еще немного и потеряешь сознание.
Прапорщик Маснов бодро месит стылую жижу и при этом еще умудряется смотреть сквозь запотевшие стекла, чтобы никто пальцем не «отжимал» противогаз от лица. Окончательно теряю чувство времени и пространства. Голова готова разорваться от стука, лёгкие, кажется, сейчас выпрыгнут из грудной клетки, в ушах стоит пчелиный гул.
Наконец-то перерыв, снимаем ОЗК, закуриваем. Стоящий рядом курсант Филимонов, отдышавшись, вялым голосом сообщает:
– Если ядреная бомба бабахнет, забудешь от страха, где это ОЗК висит, а уж влезть в него вряд ли смогу, – и выпускает струйку седого дыма в воздух.
Вокруг много поваленных лесных исполинов, дыбятся вырванные корни и распускают ребрами острые сучья. С неба накрапывает дождь вперемешку с морозной крошкой – погода просто аховая.
Взвод в наступлении. Как говорили преподы по тактике, «стоять и мёрзнуть – это зимой, а потеть и бегать – это летом». Вообще они были мастаками что-то такое сморозить, чтобы курсанты немного посмеялись: «Для чего солдату каска? Для того чтобы не собирать по полю боя его мозги». Стоим где-то в районе урочища Григорцево.
Подполковник Гуцев, пытаясь поставить свою речь доходчивее и громче звенящих на курсантских носах сосулек, проводил опрос по теории. Именно тогда мы выработали тактику: знаешь или нет – тяни руку. И тянули все. После не очень успешного устного опроса, из-за замерзших мозгов, Гуцев довел какую-то тактическую обстановку и назначал командиров отделений и взвода из числа курсантов.
От радости, что сейчас будем бегом разгонять кровь, мы нетерпеливо скрипим сапогами и яростно сжимаем цевье автоматов. Бежим, дурачимся, стреляем холостыми во все стороны, изображая бой.
Подведение итогов. Гуцев монотонно оценивает наше «наступление». Ходит перед строем с видом английского колонизатора. Только хлыста в руках не хватает:
– Товарищи курсанты! Хуже всех действовало 1-е отделение. Командир отделения команды отдавал нечётко, пулемётчик не туда побежал, гранатомётчик не в те танки стрелял, автоматчики стреляли куда попало. Еще хуже работало 2-е отделение. Командир отделения сопли жуёт, пулемётчик целеуказания не слушал, интервалы между стрелками не соблюдены. А 3-е отделение – там вообще ничего не понятно, как куча бездомных цыплят! Вот такая градация оценок была у полковника Гуцева.
Много связано с урочищем Жарки, где проходила общевойсковая тактика. Курсант Наумов, ранее танка не видевший, решил ощутить себя героическим Янеком из «4-х танкистов и собаки». Открыв люк башни и усевшись на броню, обнаружил, что сломан язычок фиксатора, удерживающий крышку люка вертикально, и в это время танк трогает и рвет вперед. По инерции толстенная крышка летит ему по зубам, и только находящиеся перед ним руки на крышке смягчают удар! От удара костяшками кулаков верхняя губа опухает, выступает кровь. Этот железный 40-тонный гроб не имеет каких-то там рессор и амортизаторов, как БМП, поэтому на каждой выбоине Наумову приходилось изо всех сил удерживать крышку, чтобы не остаться без зубов. Спрыгнуть вниз не получалось – высоко до сиденья. Так продержался 5 км до технического парка! Руки у Наумова потом гудели, как у штангиста, поставившего мировой рекорд в жиме лежа. В дальнейшем Наумов танки вежливо обходил стороной.