– Ну, вот и замечательно. А теперь давай плавно перейдём к настоящим преступникам.
– Вот как, – хохотнул подполковник, – Ты, что и этих решил ремнём перевоспитывать?
– Нет. Давай поговорим о ворах. Давай сразу отбросим единичные случаи и перейдём к серии. Как по моему непрофессиональному разумению это выглядит. Совершил настоящий вор кражу. Потом ещё одну, потом ещё. На пятой или шестой его поймали. Объединили все дела в одно и на суде дали этому воровайке рецидивисту три или четыре года. Отсидит он их, и, погуляв с дружками, вдруг обнаружит, что денег у него нет, а опохмелиться просто необходимо. И он опять штук шесть краж совершит. Так, Аркадий Михайлович, или я где-то допустил ошибочку в своих умствованиях? – наклонился к Веряскину Пётр.
– В целом, да.
– Вот и хорошо. А я предлагаю чуть подправить ситуацию. Рецидивистов никакая тюрьма или колония не исправит, а значит, их нужно просто удалить из славного города Краснотурьинска. Во-первых, не нужно эпизоды объединять в одно дело, по каждому эпизоду должно быть отдельное уголовное дело и отдельный суд. Совершил пять краж, должен пройти пять судов и на каждом получить три-четыре года. За пять краж должен получить пятнадцать – двадцать лет зоны строго режима. Подожди, Аркадий Михайлович, в конце возразишь. Во-вторых, при аресте наш рецидивист должен оказать сопротивление милиционерам и даже разбить одному из них губу или нос. У нас ведь есть в кодексе такая статья? Вот по ней воришка должен ещё года три получить. Опять не всё ещё, – остановил уже набравшего в грудь воздуха для "праведного отлупа", подполковника, – В-третьих, нужно обязательно по радио и в газетах это правильно подать жителям. И тут главное не честные граждане, хотя они и будут рады, что могут чуть спокойнее спать, так как воров меньше стало. Главное, должны услышать воры, что их соратнику по борьбе с благополучием советских граждан впаяли двадцать три года и вряд ли он ещё раз порадует их своим цветущим видом. Они должны испугаться. Одно дело отсидеть три года, из них год на посёлке, а совсем другое получить двадцать три года строго режима. Мы получим двойную выгоду, ну очень надолго уберём потенциальный рецидив, а залётные воришки, прежде чем "залететь" сто раз подумают. Вот теперь возражай.
– Хм. Возражай. Да, я двумя руками за. А суд? Они ведь апелляцию напишут в областной. Там как посмотрят на такие художества?
– Напишут. Но ведь мы особо ничего не нарушим. Мы не будем ему сразу все эпизоды вменять. По одному. Ни куда не торопясь. Пусть катается до Свердловского СИЗО и обратно шесть раз. Да, даже если потом и чуть скостит ему областной суд срок, в чём лично я сильно сомневаюсь и буду активно им разъяснять политику партии, так ведь не до трёх лет с двадцати трёх. Ни один суд в восемь раз срок не уменьшит.
– Есть в твоих словах, Пётр Миронович, резон. Ещё предложения будут?
– Да, как ни быть. Только начали. Давай теперь об организации притонов поговорим. Тут тоже надо привлечь соседей и ДНД. И вот на третьем эпизоде нужно поступить, как и с воришками. То есть должно быть оказано сопротивление и должно быть возбуждена статья за хулиганство, так как это происходило в подъезде, и они перебудили всех соседей, как раз и оказывая сопротивление. Здесь, конечно, разбить на несколько дел не получится, но я переговорю с судьями, и они будут путём частичного и полного сложения давать вполне серьёзные сроки. Ну, и ведь этой статьёй предусмотрено выселение. Уберём из города шваль и улучшим условия проживания какой-нибудь благополучной семье с детьми. Они смотришь, на одного ребёночка ещё увеличат население славного города Краснотурьинска, на радостях.
– Ещё работа участковым. Но тоже всё правильно. Будем работать.
– Есть у меня одна задумка, – пожевав губами и помявшись, начал Тишков, – Есть ведь у нас в городе "смотрящий" или вор в законе, ну, или как это у вас называется?
– Куда без них? – нахмурился и Веряскин.
– Вот какая глупая мысль мне в голову пришла. Я тут хочу наградить почётными грамотами самых активных членов ДНД. Подготовьте, кстати, список. Так вот их будут фотографировать, и потом напишем статью в газете и фотографию приложим. Нет возражений? – остановился Пётр.
– Пока всё хорошо звучит. И при чем здесь "смотрящий"?
– Ты его вызовешь и попросишь поделиться информацией о совершённых нераскрытых преступлениях, а заодно сфотографируешь с ракурса и расстояния, которое я потом нарисую. Он, естественно, заржёт. Отпускаем товарища. Я делаю с помощью фотографа фотомонтаж, и получаю фотографию, где лично жму руку этому "уважаемому" человеку и награждаю его почётной грамотой за оказание помощи правоохранительным органам. Напечатаем один номер газеты "Заря Урала" и "Уральского Рабочего" с этими фотографиями и вызовем вновь "смотрящего". И либо он сдаёт всех подряд и живёт дальше почти спокойно, либо газеты выйдут на самом деле. Совсем плохо? – спросил Пётр у нахмурившегося подполковника.