— Да уж! — крякнул император, — давай, дальше показывай, тут чем удивишь, рачительный хозяин?
— Да чего уж, все, — вздохнул нехотя Андрей Георгиевич, — не чем уже, честно говоря, самое интересное прошли.
Они прошли к кроликоферме. Сотни, тысячи зверьков, суетливых, невесть о чем говорящихся, а то и дерущихся. Может только поразить количеством? Тут ведь уже не сотни, а сотни тысяч голов. Летом забивают только на текущий прокорм, а большую часть кормятся и размножаются в так называемым гаремах — огороженных подвижных устройствах на лугу.
— Ни чего себе! — действительно удивился картине местных зообогатств Орлов, — сколько же здесь зайцев?
Зайцами большинство несведущих жителей XIX века называли кроликов. Иногда уточняли — домашние зайцы. Это, естественно, было неправильно, но Макурин к ним не придирался. Сам еще тот биолог. Вы, главное, ешьте да не придирайтесь. А то ведь некоторые в Европе в XXI жмутся, им де то, им де не это. Жрите мясо, сволочи, да не забудьте заплатить за него!
— Много, — сделал он на лице размышление умудренного философа, — считать будем зимой, когда начнем забивать на продажу. А сейчас трудно очень, размножаются быстро.
— Хм! — отреагировал Орлов и задумался. Кролики удивили его, как новый вид скота на мясо. Или вегетарианство замучило?
— Позвольте вам презентовать небольшие подарки в честь приезда сюда! — сменил тему Макурин, — качественно выделанные шкурки кроликов позволяют вам сшить различные виды одежды. Я, например, под мундиром почти всегда ношу безрукавку. Санкт-Петербург славится ветрами, даже прохладные могут охладить тело, не говоря уж о зимних ураганах.
Большинство гостей были люди старые или, хотя бы, арок немподолодыми. Тема оказалась очень даже актуальной и даже император после некоторого раздумья взял. Видимо, были неприятные моменты.
Уж на птицеферму Андрей Георгиевич заворачивать не хотел. Только заглянули быстренько и домой, к обильному и вкусному обеду. По случаю гостей — с вином. Да и без того все было очень интересным. Мясо, птица, рыба, перемешанные с овощами и картофелемв неожиданной пропорции и вкусно приготовленные. А тут курицы…
Но почти все гости заинтересовались и даже император Николай с любопытством посмотрел. Курицу они, разумеется, регулярно ели и любили это мясо. Но чтобы так они выращивались, ха! Обычно в поместьях куриц держали в крестьянских дворах, нередко при помещичьих усадьбах для собственного пользования, если, конечно, барин не лентяй и не бестолков. А то и такие есть, в большом количестве и вариабельности. Гоголь как раз с этого времени взял примеры в свои «Мертвые души».
Но вот чтобы так в промышленном варианте они в России в XIX веке еще не встречали. Куриц растили и утилизировали как бы в общем строю (о конвейере люди этого времени еще не знали).
Местные птичницы, бабы простые, хоть и работящие, при виде его императорского величества в обрамлении его сиятельств и «простых» его превосходительств, попросту разбежались по углам и сараям. Пришлось Андрею Георгиевичу, мысленно матерясь, самому проводить экскурсию по ферме. Показал «цыплятник», «яичный цех», «мясной цех», сушильню по пуху и перьям. Гости увидели все и даже попробовали только что вылупившиеся яйца.
Напоследок Николай I провел давно уж ведомый Макуриным разговор. После птицефабрики они, наконец-то, пошли к помещичьему дому — обедать. Однако император вдруг замедлился, заявив, что хотелось бы немного посекретничать с хозяином по поводу будущего его поместья.
Вы же, господа, пока обедайте, — посоветовал (точнее, громогласно приказал), — мы скоро подойдем.
Вот оно, — насторожился довольно-таки опытный попаданец, — император, наверняка, заговорит о своей судьбе, а, значит, о моей тоже.
Он не ошибся. Начал монарх, как он и обещал, о здешнем поместье, но очень скоро перешел о судьбе престола.
— Да, Андрей Георгиевич, удивили вы даже меня, — задумчиво сказал Николай, — я, конечно, помню ваши разговоры о настоящем и будущем поместье, но въяве оказалось еще интереснее. Да что я, даже Алексей Федорович, известный консерватор в крестьянском вопросе, немного задумался.
И сразу, как топором, обрубил:
— Но давай пока о другом, об императорском престоле. Ты внезапно оказался к нему неприятно самым близким. Будешь императором? Мы с тобой уже раз говорили, но как-то не закончили.
Николай очевидно сильно волновался. Руки его постоянно передвигались, лицо то и дело гримасничало, а голос неожиданно в конце речи дало петуха.