- Мы потянем трио. Имеется? – хмыкнула Кира.
- Ну я дам вам два-три номерка, - деловито заявила Аня. – Все очень качественно, очень прилично и в меру заунывно. Как Здоровяк любит.
- Самое сердечное спасибо, - кивнула Кира и глянула на Гришу. – Ну я пойду?
- Куда? – удивился Гриша.
- На кудыкину гору! С музыкантами разобрались, наверное. Потому освобождаю тебя от повинности. Приятно было познакомиться, - кивнула она Ане и двинулась к выходу.
Уже на улице ее догнал Герлинский-самый-младший с развевающимся вокруг шеи алым шарфом.
- Эй! – рявкнул он, оказавшись рядом. – Теперь-то чего? Что я опять сделал не так?
- Да почему не так-то? – удивленно спросила Кира. – Я, правда, не собираюсь сегодня больше ничем заниматься.
Несколько секунд Гриша внимательно смотрел на нее. А потом зачем-то заметил:
- А Вовка сейчас где-то в Париже божоле квасит.
- Ему это нравится.
- А тебе что нравится?
- Ты точно повар?
- А что? Не похож? Диплом показать?
- Не похож. Вопросов много задаешь, как следователь, - она улыбнулась. – Ты чего Аню свою бросил? Давно же не виделись.
- Успеем еще. Она, когда без мужика, становится невыносимой. Начинает воспитывать. А меня это бесит. Знаешь, я готов мириться с чем угодно на свете, кроме нравоучений.
- Я точно тебя воспитывать не собираюсь.
- Спасибо. Ты, кстати, давно на Андреевском была?
- Давно.
- И я давно. Два года назад. Когда Федора приложил. Тут чуть ниже дед барахло продавал. Фотоаппараты, старинные телефоны, пишущие машинки, пепельницы, армейские портсигары. Может, он еще там.
- Может и там. Что с того?
- Да ничего… Пошли поищем? Я вам подарок на свадьбу до сих пор не купил.
- И что же это будет? Армейский портсигар или арифмометр?
- Вот сама и выберешь. То, что тебе нравится.
- А если я скажу, что не хочу никакого подарка?
- Допустим. Тогда пошли к Десятинной церкви, там парк прикольный. Покажу кое-что.
- Пошли уже куда-нибудь. Ты же все равно не отстанешь.
Гриша Герлинский и сам прекрасно отдавал себе отчет в том, что не отстанет. Причин тому никак не находилось. Скорее, находились причины, почему он должен все же отстать. Но он вместе с тем испытывал необъяснимое чувство, что свалить прямо сейчас – самое плохое, что можно придумать. Черт его знает, откуда дурацкое желание разложить Киру на ингредиенты, чтобы убедиться, что она слеплена совсем из другого теста, чем его старший братец. Да и зачем ему убеждаться в чем-то?
Впрочем, Гриша был достаточно импульсивен, чтобы долго не думать. Он уверенно взял ее за руку и потащил вверх по Андреевскому в направлении Владимирской. Через двадцать минут они миновали 400-летнюю липу Петра Могилы и дошли до исторического музея, где в будничное ноябрьское дообеденное время людей оказалось совсем немного.
- Какое твое любимое время года? – поинтересовался он на ходу.
- Осень.
- Правильный ответ. Твой любимый цвет?
Ее глаза округлились, и Кира удивленно проговорила:
- Зеленый.
- Правильный ответ. Эспрессо или американо?
- По-турецки.
- Снова правильно! – заржал Гришка. - Обожаю задавать вопросы, на которые нет неправильных ответов.
- Странно, что вы с братом не близки, - задумчиво проговорила Кира.
- С чего вдруг?
- Вы оба знаете, как правильно.
На мгновение Гриша задумался. А потом по лицу его расползлась широкая улыбка.
- Пантен, тебя озадачили, - рассмеялся он, почесав бороду. – Но разница колоссальна. Я знаю только, что правильно. А Вовка еще прекрасный специалист по неправильному.
Кира ничего не ответила, медленно шла рядом с Григорием и думала, что кажется уже тысячу лет не бродила просто так по городу. Она оглядывалась на торговцев, сувениры, картины, приставленные к стенам домов, и через минуту уже забывала, что только что видела. Потом он поволок ее к одному из древних камней, коих здесь было несколько. Больше всего в Киеве он скучал по этим самым валунам – остаткам княжеских дворов на Старокиевской горе. Он глубоко втянул в себя ноябрьский воздух и как-то особенно легко произнес:
- А сегодня тепло!
То, что за этим последовало, выглядело занятно. Почти двухметровый «мелкий» благополучно уселся на камень и принялся расшнуровывать кроссовки.
Кира встала в сторонке и, посмеиваясь, наблюдала за его действиями.
За кроссовками, оставленными на земле, последовали носки. После чего Гриша стал на камень босыми ногами. На ступне красовался черный уроборос. Закрыл глаза и с абсолютно серьезным сосредоточенным видом что-то зашептал себе под нос. Кира взглянула на часы и засекла время – стало интересно узнать, сколько он собирается впадать в детство.