Сначала не сложилось с Анжелой. Она попросила перенести их встречу на послеобеденное время. Поэтому поход по салонам и ТРЦ в поисках злополучных скатертей длился уже третий час. И, пожалуй, это можно было бы терпеть, если бы где-то в самой глубине свое души Кира не была уверена в одной простой истине – она не хочет вообще никаких скатертей. Она не хочет певицы, платья с полутораметровым шлейфом и занавеской на голове, торта размером с нее и гостей, добрую половину из которых она не знает. Она вздохнула и кинула быстрый взгляд на Гришу, словно боялась, что сия крамола транслировалась бегущей строкой на лбу параллельно короткой челке. Тот послушно бродил за ней, старательно высказывал свое мнение, которое мало принималось ею во внимание. И добродушно соглашался всякий раз, когда она отметала каждый новый вариант. Лишь однажды он с абсолютно спокойным лицом заявил:
- Да постели на стол газетки и дело с концом! А чтобы Здоровяк не сильно возмущался, какой-нибудь Дейли Экспресс или Ле Паризьен – для сибаритов. Мороки меньше будет.
- Магазин техники, - кивнула она на витрины напротив и продолжила перебирать образцы в очередном бутике.
Он пожал плечами, но никуда не пошел, продолжая рыться в стопках белоснежной и цветной материи. Теперь уже молча. Иногда перекидывая на ее сторону прилавка очередную «находку».
В конце концов, остановились на трех вариантах. Четвертый настойчиво подсовывал «мелкий» - с газетным принтом, чудесно нашедшимся среди кучи скатертей. При этом гоготал и зачитывал вслух «заголовки».
… а потом потащил ее за кофемолкой, которая была куплена в рекордно короткие сроки. Самая дешевая. С внятным пояснением: «Нахрена мне дорогая? Нормальная у меня дома есть. Тут одноразово. Ну, может, в гости еще когда приеду. Лет через пять».
Пожалуй, это и было единственным достижением среды. Потому что у Анжелы Киру постигло новое разочарование. Жанна Онищенко гастролировала по балтийским курортам вместе со своими романсами.
Кира медленно спустилась с крыльца свадебного агентства, медленно села в машину и, глядя прямо перед собой, медленно думала о том, что вечером позвонит Вова. И придет в неописуемый восторг от газет в виде скатертей и музыкантов с Пейзажной аллеи.
- Еще не поздно заказать Николая Баскова, - объявил неунывающий Гриша, устраиваясь на соседнем сидении. – Или даже Лару Фабиан. Бабуля ее любит.
- Знаешь, как заказать Лару Фабиан? – серьезно спросила Кира и повернула к нему голову.
- Нет. Но Здоровяк знает все на свете. Я всю жизнь задавался вопросом, это в самом деле так, или прикидывается. Есть шанс проверить.
- То есть сделать из него подопытного кролика?
- Владимир Михалыч – не кролик. Владимир Михалыч не согласился бы быть кроликом. Он, скорее, подопытный удав.
- Григорий Михалыч примеряет на себя роль заклинателя змей?
- Неа. Григорий Михалыч просто еще не придумал, что дальше делать, - усмехнулся он. – Но чертовски хочет жрать. А ты, кажется, не то что не обедала, но даже не завтракала. Поехали куда-нибудь, а?
- У меня сегодня разгрузочный день, - буркнула Кира. – Тебя куда подбросить?
- В ближайший супермаркет.
Ближайший супермаркет оказался на соседней улице. Бордовая IQ остановилась у тротуара, и Кира спросила будущего родственника:
- Ключи-то взял?
«Мелкий» порылся в карманах и, широко улыбнувшись, продемонстрировал найденный там комплект.
- Увидимся дома! – попрощался он и скрылся за дверью магазина.
Следующие тридцать минут Григорий Михайлович Герлинский бродил среди полок продукции отечественных и импортных производителей, сгребая в тележку разнообразную снедь, поскольку холодильник брата и его невесты еще с утра вызвал в нем щемящее чувство сожаления о бессмысленно переводимой непонятно на что жизни. Разумеется, дело было совсем не его, каждый извращается в меру своей фантазии. Но девчонку почему-то Грише было жаль. Зная обожаемого братца, не сомневался в том, что Кире, с виду такой независимой и самодостаточной, он разве что не рявкает: «К ноге!» И то не факт.
Собственно говоря, так было всю жизнь. Братья Герлинские, может быть, в силу внушительной разницы в возрасте (Гришка получился у своих родителей совершенно случайно и ровно через восемь лет после рождения Вовки) так и не научились находить общий язык. А может быть, в силу того, что характеры у обоих сформировались те еще. Два упрямых барана, из которых старший был ориентирован на какие-то собственные соображения об идеальной и правильной жизни, доказывая всем и каждому, что только так и можно жить, а младший вообще жил без каких-либо особенных ориентиров и, самое ужасное, не позволял себя направлять. Что для старшего, воспитывавшего даже родителей, оказалось реальной проблемой.
Гриша школу закончил не с медалью, а даже с парой троек. Но при этом на удивление легко поступил в институт. И не куда-нибудь. А в Национальный университет пищевых технологий. «Кулинар!» - подшучивал над ним старший, не особенно заботясь о чувствах младшего. Правда, младший мало по этому поводу переживал. Тогда он был чрезвычайно занят игрой в рок-группе. Правда, и это быстро прошло. На втором курсе выиграл грант на обучение в итальянской кулинарной школе в Парме. И последующие пару лет провел там. Доучивался в Чехии и за это время успел объездить автостопом половину Европы, нигде надолго не задерживаясь. Вторую половину обошел пешком. Домой вернулся только для того, чтобы кинуть в рюкзак еще пару футболок. И после свалил в неизвестном направлении, едва только в квартире родителей раздался поучительный тон Вовки, интересовавшегося планами на дальнейшую жизнь. Недалеко, правда, свалил. В Карпаты. Лазить по горам. Потом «осел» в одном из городков Западной Украины, лишь иногда заезжая в Киев по каким-то своим, никому не известным делам. Во всяком случае, он не отчитывался.
Расплатившись на кассе, Герлинский-самый-младший направился домой к Герлинскому-старшему-брату-и-его-невесте с полными пакетами еды. Ключом открывать не стал. На всякий случай позвонил в дверь.
Открыли не сразу. Но встретили самым любезным тоном:
- Я тебе дворецкий?
Гриша жизнерадостно продемонстрировал пакеты и сообщил: