Таким образом, должны существовать производственные функции, описывающие преобразование запасов (1) – (4) друг в друга, а также стационарные значения и скорости возможного роста последних. Пусть С1, С2, С3 и С4 означают запасы капиталов соответствующего вида. Тогда существует функция преобразования, имеющая вид:
Существует и функция полезности, которая описывает поток полезности, доставляемый запасами С3 и С4:
U(t)=U[С3(t),С4(t)],
а также некоторая функция, связывающая будущие полезности с настоящими.
Допустим, что между полезностями не существует никаких временных предпочтений, т. e. каждый субъект стремится максимизировать интеграл STU(t)dt. Это и есть обычное предположeние о «рациональном поведении», которое обсуждалось ранее.
Вначале, когда я построил эту модель, мне казалось, что она способна объяснить наблюдаемые временные предпочтения даже в том случае, когда С1, С2, С3, С4 постоянны, если физический капитал приносит положительный доход. Кеннет Эрроу указал мне на мою ошибку и убедил меня в том, что эта модель только тогда может объяснить временные предпочтения, когда имеет место рост производительного капитала.
Может быть, смысл модели станет более понятным, если я сначала приведу свою первоначальную интерпретацию ее, а уж затем те уточнения, которые сделал Эрроу.
Я говорил себе: выберем запасы С1, С2, С3 и С4 таким образом, чтобы выпуск, создаваемый запасами С1 и С2 позволял потребителю поддерживать запасы С3 и С4 в точности постоянными. И пусть в этом состоянии потребитель обдумывает, как ему снизить потребление, чтобы увеличить, скажем, запас С1. Если этого достигнуть, то, рассуждал я, возросший выпуск от С1, в будущем позволит ему увеличить потребление. Однако, снизив потребление С3 или С4 сейчас, он тем самым снизит его и в дальнейшем. Например, он может сэкономить 1 доллар на музыкальных уроках сейчас и это даст ему возможность увеличить свой производственный капитал настолько, что в будущем он до конца дней сможет получать свои дополнительные 5 центов в год. Однако, отказываясь от занятий музыкой, он тем самым снизит свою будущую полезность как раз на те самые 5 центов в год до конца дней и, значит, в итоге никакого выигрыша не получит. Потребитель таким способом может изменить лишь форму своего потребления, а стало быть, рассуждал я, должна существовать какая-то причина, чтобы появились временные предпочтения, даже если субъект не дисконтирует свою будущую полезность. И такой причиной является баланс запасов различных видов капитала.
Если субъект находится в описанном состоянии и если уменьшение запасов С3 и С4 невозможно, то приведенные только что аргументы совершенно справедливы. Но, как заметил Эрроу, в них содержится большое «если». Поскольку: а) капиталы С1 и С2 являются производственными в том смысле, что их приросты более чем достаточны для их самовоспроизводства; b) С3 и С4 могут быть добавлены к первым двум, но с) при этом не будут достигнуты уровни насыщения – тогда в силу всего перечисленного «рациональный» субъект никогда не окажется в рассмотренном нами положении, а если случайно и окажется, то будет выходить из него, снижая свои С3 и С4.
Согласно предположению, если субъект находится в указанном состоянии, он не может повысить С3 и С4. Но он может их понизить, увеличив за их счет С1 и С2, которые в будущем дадут ему возможность достигнуть первоначального уровня С3 и С4 и даже превзойти его. Поэтому субъект лишь временно понижает запас своего потребительского капитала. Поскольку он при этом не дисконтирует свои полезности, последние воздадут ему в будущем приростом потребительского капитала его сегодняшнее снижение.
Короче говоря, в данной модели, как и в более привычных схемах, равновесие может существовать лишь потому, что уровень роста обязательно сбалансирован сопровождающим его повышением уровня потребления, которое становится возможным благодаря очевидным временным предпочтениям.
Милтон Фридмен. Количественная теория денег › III Денежная политика: ценовые ориентиры
Исследователь инфляции испытывает искушение возразить на современный поток заклинаний Вашингтона: «Я уже слышал об этом прежде». Со времен Диоклетиана, а возможно и задолго до этого, верховные властители реагировали на рост цен точно таким же образом, как и сейчас: ругая «спекулянтов», призывая частных лиц проявить социальную ответственность и сдержать рост цен на продаваемые ими товары и услуги, а также пытаясь воспрепятствовать росту цен посредством законодательных запретов или других ограничений [В рыночной экономике цены различных товаров и услуг, включая услуги труда, всегда изменяются в отношении друг друга, одни растут, другие снижаются, некоторые растут быстро, другие медленно и т. д. Принимая во внимание изменение относительной важности товаров, цены которых рассматриваются, инфляция имеет место тогда, когда преобладает рост цен; когда преобладает снижение цен, то имеет место дефляция. Это определение умышленно туманно, так как не существует одного-единственного способа измерения «среднего» поведения цен; различные индексы часто дают разные ответы не только на вопрос о масштабах изменения цен, но даже на вопрос о направлении этого изменения. Иногда различия очень велики и очень важны во многих отношениях. В контексте данной работы они, однако, не являются существенными. Мы ограничимся случаями, в которых общая тенденция роста цен настолько ясно и широко распространена, что это отразилось в почти каждом из многочисленных индексов цен.]. Результат подобных мероприятий всегда был одинаков; полное поражение. Инфляция остановится только тогда, когда количество обращающихся денег будет удерживаться от слишком быстрого роста, и это лечение инфляции будет эффективным независимо от того, предпринимаются другие меры или нет.