— Смотрите на него, смотрите на него, пожалуйста! Ты сперва справься с доверенной операцией, а потом жалуйся. Печки научись выгребать, чтобы не замазаться, да. А то ходи за ним, как за маленьким: «Коленька, нос у тебя в саже, Коленька, щечку вытри». Что это такое? Научишься, а там уж мы посмотрим, как с тобой быть.
Иногда все эти «операции», «посмотрим, как с тобой быть» и многие другие, — как ему казалось, обидные выражения, — доводили Кольку до белого каления.
Он забывал, что руки у него в саже, тер переносицу, с раздражением выговаривая:
— Подумаешь, командир какой! Заладила, как попугай, одно и то же.
Вмешивалась Мария Ивановна.
— Послушай, самый главный начальник, хоть ты и страсть как грозна, а косички свои заплети получше. Совсем растрепались. И смеяться над Колей брось. Человек, коли себя уважает, других не дразнит.
— А вот и буду, — твердила Наташа. — Буду! Буду! Буду!
Разъяренный Колька убегал в коридор, а Мария Ивановна укоризненно говорила:
— Эх ты! Сирота он. Постыдилась бы. Ему и так тяжело, а еще к нему пристаешь.
— А почему я должна уступать? Потому, что я девчонка? Да?
Хоть Наташу и мучила совесть, и слезы готовы были навернуться на глаза, но не хотелось сознаваться в своей неправоте.
…Наступил день, когда Мария Ивановна принесла починенные сапоги.
Колька ожил. Он тут же одел их и ходил, то и дело подтягивая за ушки и похлопывая по смазанным дегтем голенищам.
Мария Ивановна, роясь в ящике старенького комода, искоса наблюдала за ним.
— На вот, — протянула она ему два небольших куска фланели, — возьми на портянки.
Укладываясь на ночь, Колька поставил сапоги поближе к себе. Если бы было можно, он и лег бы в них.
— Тетя Маруся, спасибо вам: сапоги-то со скрипом.
Тут к сундуку подскочила Наташа. Размахивая своим шлемом перед носом Кольки, нарочито грубоватым голосом сказала:
— На бери, а то у тебя картуз, как решето.
Колька удивился: «С чего это она вдруг раздобрилась?»
— Бери, коли дает, — подала голос Мария Ивановна, — а то еще раздумает. Зачем девочке шлем? А ты теперь, Коля, у нас совсем обмундирован.
…Колька проснулся на рассвете. И сразу же посмотрел на сапоги. Они стояли на месте. Он вскочил, оделся, обулся. Хотелось поскорее на улицу, побегать в новых сапогах по снегу. Торопясь, опрокинул табуретку. Наташа проснулась.
— Ты куда в такую рань?
— Пошли на улицу, — неожиданно для себя предложил Колька.
Наташа посмотрела на замерзшие окна: холодно. Поежилась, но пересилила себя и скомандовала:
— Отвернись, я оденусь…
…Над городом занималось утро. Искрился снег. Колька и Наташа скользили по льду, бегали наперегонки, бросались снежками. Они то громко хохотали и визжали, то шикали друг на друга, боясь разбудить спящих людей. И тут-то Колька вновь увидел Острова.
К зданию ревкома, дребезжа, подъехал автомобиль. Из него вышел Остров. Прежде чем закрыть дверцу, он продолжал начатый разговор, сказал сидящему в машине начальнику ЧК Бухте:
— После облавы в порту займитесь железной дорогой. Что-то там слишком много аварий.
— Уже работают несколько человек, Андрей Иванович, постараемся закончить расследование через пару дней.
— Постарайся, Василий Васильевич. Надо навести порядок до поступления эшелона с хлебом.
— Понятно!
Машина отъехала. Остров с любопытством посмотрел на ребят.
— Дядя Андрей, — крикнула Наташа, — смотрите — кто быстрее!..
Она во весь дух пустилась по накатанной дорожке. Колька бросился ее догонять, догнал, но не удержался и упал, сбив девочку с ног.
Остров рассмеялся.
Ребята смех его расценили по-своему.
— Да, конечно, — очищая пальто, обиженно протянула Наташа. — Смеяться каждый может, да. Я тоже могу. А вот вы бы сами попробовали!
— А что ж, — неожиданно сказал Остров, — можно и попробовать! — Он весело, по-молодому тряхнул головой, сделал два шага, легко оттолкнулся правой ногой, левую выставил вперед и плавно покатился по ледяной дорожке. Потом вернулся и подошел к детям.
— Крепче на ногах стоять надо, ребята, крепче. Всегда нужно крепко на ногах стоять. Э-э! Да вы, я вижу уже замерзли? Почему так рано на улицу выскочили?
— Покататься захотели — ответила Наташа.
— Пошли ко мне, согреетесь, — он взял их за руки и повел с собой.
Глава 11. Новое дело
Небольшой кабинет Андрея Ивановича был обставлен очень скромно. Слева от входа полстены занимала карта, завешанная белой материей.