В туман распарашютились ромашки,И их глотает изумрудная трава,А на сирени закудрявились кудряшки —Вот это всё и есть природа естества.
Пташки и цветочки нам могут указать,Как найти дорогу к естеству,Как друга верного искренней обнять,И как быть самим собой во сне и наяву.
Надо очень нежно в этот мир входить,Чтобы ту поэзию хоть слегка понять,Но, когда придёшь благодарить,Опасайся что-нибудь случайно затоптать.
Не хочу
Разговоры ни о чём хлюпают, как слякоть,Мысли сонные плывут в ватных берегах.Впору бы напиться да поплакать,В тоске о не замоленных грехах.
Возьмите меня в подмастерьяК тем, что своды держат на плечах,Только пусть исполнятся поверья,Которые написаны в стихах.
Не хочу сидеть за тем столом,Где за погибших будут рифмой говоритьИ рассуждать, как о деянии святом,Что мы весь мир сумеем победить.
Не лучше ли покаяться в смиренииЗа мёртвых и пока ещё живых,И перестать жить в страхе и в смятении,Разделяя людей на своих и чужих.
У людского рода один лишь общий враг,Который всё добро до тени разлагает,И, сердце погружая в полумрак,Растлевает души и разум отнимает.
Слепому укажите путь до родникаИ в кровавой жиже не дайте замараться.Застынут в ожиданьи города,И наступит время дома прибираться.
Сограждане
По аллеям топчут тополиный пух,Цветочные клумбы стоят, как торты.Я этот день воспринимаю на запах и слух,Вопреки городской суеты.
Над проезжей частью бабочка летает,Голуби клюют бабушкины крошки.Жизнь, на удивление, всё это совмещает —Ревущие машины и «мяу» чёрной кошки.
На сирени пчёлки с лапками цветными,Шмель на абрикосе заносчиво жужжал.Он по сторонам стрелял глазами золотыми,Чем маленькую девочку сильно напугал.
В запахе травы – покой и благодать,Он может просто так омолодить.Там юного кузнечика учат стрекотать,Здесь каждый шорох может удивить.
На перекрёстке – светофор и колгота,А воробьи у остановки промышляют:Они клянчат семечки у деда-чудакаИ всех своим «настырством» развлекают.
У нас на всех – одно гражданство,А в городах у них свои затишки и углы.У нас одно и то же время и пространство,И если они рядом, то значит, мы живы.
Станут
Отпустите на волю птиц,Пусть летят они в дальнюю синь,Откуда смотрит тысяча лицИ я им крикну свое «Аминь»!
Глаз орла свети́т янтарным цветом,Я от того и поверил в тебя,Что Солнце приходит с рассветомИ горит на цветах роса.
Я греюсь возле этого теплаБез стеснений и лишней учтивости.Я поэму напишу для тебя,Даже если у всех стану в немилости.
Я по узенькой кромке иду,Держа тебя за обе руки.Я тем самым светом подсветил судьбу,Растерев в труху все наветы и слухи.
Зима и лето друг друга рифмуют,А осень с весной друг друга жалеют.Нас потому и ревнуют,Что сами мечтать не умеют.
Пусть не будет страхов и войны,И жёлтые цвета станут золотыми,Просящие и страждущие будут прощены,А старики вдруг станут молодыми!
Суждено
На утреннем ветру рассеялся туман,Сороки на заборе горлопанят,Мелькает по проулку цветастый сарафан,И запахи дворовые дурманят.
Сложили георгины бутоны на пионы,С них капает хрустальная роса,Они совсем легонько позолоченыИ источают ароматы из себя.
На венчик красной маковой головкиСела голубая стрекоза.Музыка природы без аранжировкиВсегда всепоглощающе чиста.
Собака жмётся преданно к ноге,Она стареет так же, как и я.У неё лишь серебринки на спине,А у меня уже седая голова.
Мы, возможно, себя сами разрушалиИ будем обязательно истленны,Но мы ведь тоже и любили, и страдали,Потому, как и природа, должны быть несомненны.
Опять мелькнул цветастый сарафан,А если нам другое суждено,А что я чувствую, то всё самообман,А нас природа прокляла давно?
Счастье
Это всем известно, что счастье не в деньгах,Но все это хотят проверить на себе:А может это кто-нибудь придумал впопыхах,Что счастье кроется в душевной простоте.
Всегда было огромным искушениемДля всех, которым счастья не хватало,Надёжным заручиться откровением,Чтобы счастье только прибывало.