А если ржавчина поселится в мозгах,Как шум волны в портовых городах,Её не вывезет ни совесть и ни страх,Закованные в каторжных цепях.
А если что-то не прочитано в глазах,То это грусть в непаханых полях,Как тоска в чужих аэропортахО забытых и не встреченных друзьях.
И надо будет вовремя жениться,Чтобы было много счастья напоказ,А не идти полмиру поклониться,Чтобы понять, что миру не до нас.
Я поклонюсь уставшей головоюТеплу полей и синему дождю.Что не случилось нам узреть с тобою,Пусть прорастет фиалками в саду.
А черёмуха для каждого цветёт,Её ни окриком, ни пулей не возьмешь.А что до музыки, то музыка живёт,Даже если сам, отчаявшись, уйдёшь.
Любит, не любит
Прорастёт шиповник из песка,Запетляет пьяная дорога,Отрыгнут похмельем города,И сбежит девчонка-недотрога.
Рыбка заиграет на заре,Бродит ёжик в утреннем тумане.Передрались братья во ХристеИз-за шлюх в заблеванном шалмане.
Им теперь не петь и не писать,Всё, что помнили – уже поперепели.Кто желал особенную стать,Как-то резко жить перехотели.
Смелый пляшет у ворот тюрьмы,И гремят гранёные стаканы.Трус рыдает на восход Луны,Вывернув дырявые карманы.
Где бараки были – вырос лес,Там прячут одичалую ромашку.Каждый ищет для себя чудес,Только жить не хочет нараспашку.
Из чёрной тучи грохнут барабаны,И главной болью, посланной с небес,Для всех останутся нелеченные раныТого, кто в муках умер и воскрес.
Дерзость
Она была любовницей завсклада,И кроме ситца одевалась в крепдешин.Она была покладистого склада,А он – партийный, и прекрасный семьянин.
В их очень тайные и бурные свиданьяОни гулять сплавляли друга моего.И, клятвенно истребовав молчанья,Совали мятый рубль на кино.
А мой друган их складывал в коробку,С нее сверкали ледники горы Казбек.Он изнывал все это кинуть в топку,Он был в отца – поступков человек.
И, накопив на две бутылки водки,Их обменял на краску серебрин,Чтобы всю грязь кладбищенской решеткиЗакрасить на число сороковин.
Его отца по первому распутьюВ пивбаре пьяный мусор застрелил.Теперь ему вся жизнь казалась мутью,И он весь мир нещадно материл.
Мы выросли в советских полукедах,Курили «Приму» и дешевенький «Памир»,И крепли в пораженьях и победах,Вдыхая жизни томный эликсир.
Когда моему другу подарилиМагнитофон «Комета-206»,Нам даже гордые и круглые отличницыКивнули рядом на скамеечке присесть.
Для нас был свой напет репертуарАктером из театра на Таганке.В наш мозг сочился уличный угар,И мы не думали, что будет на изнанке.
Но все пришло с 206-ой статьей,Что того самого, «бакланского», разлива.Мы слишком много взяли дерзости с собой,А эта птица страстна, но ревнива.
Мой друг ни разу в жизни не юлил,За то, наверное, на сучьей пересылкеЕго конвойный мусор застрелил,Хлебнув для храбрости из водочной бутылки.
Седая, грязная, в лохмотьях крепдешина,Она на паперти сшибала на вино.Она, быть может, поминала сына.Но я ей сунул рубль, на кино.
Главное
С тёплыми ветрами кончилась зима,В кучерявых силуэтах играют облака.Жаворонок ранний в небеса зовёт,И верится, что главное мимо не пройдёт.
Стали одноклассницы подкрашивать глаза,И мы старались делать то, чего нельзя.Учились, как Высоцкий, хрипло говоритьИ на глазах у взрослых «Беломор» курить.
Девчонки перестали косы заплетать,А мы на пальцах начали перстни рисовать.Я её портфель по улице несу,И, себя не узнавая, в робости молчу.
Вот и приоткрылись главные врата,Где придётся отличать друга от врага,Где соберёшь грехи, и будут искупленья,И эти самые чудесные мгновенья.
В киношке про любовь присел в последний ряд,Там, казалось, будет слаще перегляд.Комсомол рапортовал в журнале новостей,А я бессовестно робел сильнее и сильней.
На первый лёд коньки на валенки мотает,На первый ряд в кино билеты покупает.Мальчишка верит, что его весна придет,И в чём-то самом главном его не обойдёт.
Секрет