Послышался стук открываемой двери. В комнату вошла Марфа, повязанная большим теплым платком. Она стряхнула снег с платка, сняла варежку, потерла рукой застывшую щеку.
— А мой-то где герой?
— Лыжи у меня попросил. Здесь Авдотья звонила. Может быть, он за монтером пошел… Света нет на ферме.
— Она и мне звонила!.. Хорошо, что Егорка побежал. Я совсем с ног сбилась: нашла Филиппа Матвеевича, а монтера нигде нет… Его жена сказала, что где-то столб повалило.
— Я домой пойду… Лыжи пусть Егорка занесет, — он обернулся. — Ходики надо отремонтировать! Я с собой возьму.
— Бери… Я Филиппу Матвеевичу скажу.
Выйдя на улицу, Нашатырь удивился, как изменилась погода. Дул сильный ветер, переметая снег. Мальчик нахлобучил ниже на лоб шапку, застегнул тужурку до самого воротника.
«Посмотрю, что на ферме, — озабоченно подумал он. — Вдруг монтер не скоро придет».
За деревней ветер дул еще сильнее. В темноте снег казался синим. Уже пора было проглянуть луне и звездам, но им, казалось, не находилось места среди туч.
Нашатырь подошел к лесу. Около деревьев идти было теплее и легче. С фермы потянуло сытным запахом силоса. С навозной кучи поднялась большая рыжая собака и, отряхивая с лохматой шерсти снег, сладко зевнула и замахала хвостом.
— Шарик, а ты знаешь, где теплее. На навоз залез. Ну, рассказывай, что тут у вас стряслось. Понимаю: света нет. А ты за чем смотришь? А? Ты за сторожа поставлен, а сам спишь?
Нашатырь открыл дверь и вошел в теплую, слабо освещенную керосиновым фонарем комнату. За столом в кругу света сидели доярки.
— Егорка? — удивилась Авдотья, приходившаяся ему родной теткой. — Монтера нашел?
— Его Вязников ищет. Что тут стряслось?
— Здесь монтера надо, а не тебя, мастер! — недоверчиво сказала Авдотья и, вздыхая, переставила лампу. — Поди, часа четыре без света сидим.
— Сейчас посмотрим. Может быть, где замкнуло? Или пробка перегорела?
— Где тебе! — с сомнением сказала Авдотья. — Да и инструмент надо!
Нашатырь решительно взял со стола фонарь и направился вперед.
Коровы тянулись к свету, жарко дышали и чмокали влажными губами.
— Видишь, пить хотят! А насос воду не качает, — пожаловалась Авдотья.
Нашатырь ничего не ответил и прошел в кормокухню. Под потолком висел щиток с белыми круглыми пробками. Мальчик передал фонарь Авдотье, составил два табурета и полез к щитку.
— Смотри, шибанет тебя.
— Это почему? — строго спросил Нашатырь и посмотрел вниз. — Я изолирован, да и воздух плохой проводник. Так в учебнике по физике написано.
— Смотри, напутаешь чего, проводник! — добродушно сказала Авдотья.. — А потом после тебя монтер за неделю не разберется!
Пока Егорка неторопливо выкручивал пробку за пробкой, Егорка в десятый раз съезжал с горы. От быстрой езды захватывало дух.
«Ну и чудак Нашатырь, — думал Егорка. — За олово дал кататься на лыжах с такими креплениями. Мне бы такие сделал. Сколько раз съезжал, а они держат что надо. На таких лыжах можно в разведку ходить».
Вдруг он вспомнил, что оставил Нашатыря в правлении колхоза за себя и ничего ему не сказал. За это время, что он катался, можно было давно сбегать к монтеру или председателю колхоза. «А Авдотья, наверное, опять звонит, телефон обрывает. Что же делать? Хорошо, если мать не пришла, а то попадет! Вернусь и попрошу Нашатыря поискать монтера», — решил Егорка. План был хорош. Но когда он подумал, что придется расстаться с лыжами, тут же отказался от него.
Монтер жил около реки. До него было рукой подать, если съехать прямо вниз с обрыва. С этого обрыва еще никто из деревенских ребят не рисковал спускаться даже днем.
Сейчас раздумывать было некогда. Егорке дорога была каждая минута.
Он сильно оттолкнулся палками и помчался вниз навстречу темноте. Он даже зажмурил глаза от страха. Он летел, как пушечный снаряд, оставляя за собой облако снега. Вдруг Егорка налетел на пень. Сворачивать было уже поздно… Больно заныла неловко подвернутая нога.
Егорка, превозмогая боль, поднялся и посмотрел наверх, где в темноте терялся край обрыва. Страх прошел, но он еще не верил, что спустился на лыжах с этой горы. Было жалко, что никто из ребят не видел, как он съехал, а к утру ветер может задуть следы. «Начни рассказывать — не поверят!» — подумал с обидой Егорка. Припадая на ушибленную ногу, Егорка добрался до дома монтера.
Монтер сидел за столом и колол щипчиками сахар на мелкие кусочки.
— Чай распиваешь! — набросился Егорка. — А на ферме без света сидят. Авдотья весь голос прокричала в телефон. Коровы не кормлены.