В еще одной книге насчет ружей и микробов, кстати, очень интересной, Даймонод решил докопаться до ответа на вопрос, почему запад развился, а вот коренные американцы, австралийцы или беженцы в Гренландию нет. Я ничего не имею против его ответов. Можно фантазировать, что жизнь должна возникать везде, где есть твердынь и вода, а не найдя ее, обосновывать отсутствие жизни на Сатурне или на Марсе. Но, скорее всего, только на Земле удалось воедино свести все необходимые для жизни условия, и это достаточно, чтобы потом что-то сложное оказалось и на Сатурне, и на Марсе. Никто не требовал, чтобы в нескольких разных местах Земли возникли одновременно из-за состояния разделенности людей расстояниями одинаково сложные социальные объединения. Возможно, это даже запрещено. Люди возникли в Африке и разбрелись по Земле. Это была первая волна расселения человеческих мозгов. С 15-го века пошла вторая, которая должна была выполнить требование распространения информации в мозги всех остальных людей. Информация должна была начать копироваться и разбредаться, а мозги людей сближаться. Именно такая задача стояла и стоит перед европейскими мозгами. Но маори сильнее, и это уже не эксперимент. Это похоже на диагноз.
Возникает вопрос, где искать интеллектуалов? Это не новый вопрос. По поводу ума и интеллекта написано довольно много книг. Одни многословны, есть даже с кучей формул. Одну из формул предложил Руссо: число умных людей равно квадратному корню из объединения. Если всех людей 100000000, то умных 10000, а это всего 0,01% или один человек на 10000. Иголка в стоге сена. Какой результат проявляет именно интеллектуала? Вряд ли такие результаты можно выдавать часто. Вряд ли интеллектуала выдает множество написанных им статей и книг. Уже то, что нынешние примитивные чиновники такое количество взяли за масштаб ума говорит о негодности такого масштаба. Я очень сомневаюсь, что многословность коррелирует с умом. Лес слов создает для эрудированного человека впечатление тривиальной информации, или он предназначен для вербовки сторонников в замкнутой группе своих людей, для которых количество - это уже переход в качество. Скорее всего, надо иметь набор каких-то косвенных признаков. Каких? Возможно, это особая игра с приманкой для интеллектуала. Что-то вроде магнита для иголки. Только надо учесть, что прикормленную собаку можно приманить едой, а пусть не пересыщенного, но не голодного интеллектуала этим не купишь. Если применить к интеллектуалу метод голодовки, так широко используемый для трансформации людей в исполнители, то интеллектуал исчезнет и уже никогда не вернется. Это то, что уже было реализовано в Советском Союзе.
Люди за десятки тысяч лет существования нашего биовида стали намного умнее. Конечно, социально, т.е. с точки зрения общения, для всех остальных. Понятно, что биологический ум ни обучение, ни социальная среда изменить не могут. Это видовое качество, иначе любое животное становилось с приспособлением к среде умнее. Правда, много всерьез считают, что такое возможно и даже имеет место. Например, тот же Даймонд. Мы видим только социальную сторону мозга и можем ее проверять, т.к. ее сложность немного меньше сложности биологически назначенной сложности мозга. Как показал повторенный через 100 лет тест, американцы за 20-е столетие стали умнее при ответе на вопросы одного и того же теста. Можно без "наверное" сказать, что люди во всем мире стали умнее по установленным социальным меткам благодаря информации. Но, что значит умнее? Ведь мозг сам собирает информацию и автоматически находит в ней связи и складывает их в систему. Так делает любой мозг. Наш мозг настроен находить связи в большем количестве информации - фактов и правил, чем мозг любого другого животного. Внешне более умным выглядит тот мозг, который способен запомнить больше информации, систематизировать ее, увидеть аналогии с внешними видимыми объединениями иной природы и экстраполировать в невидимую область. Правильный (устойчивый) результат последнего действия и есть подтверждение ума, который социально обнаружен, но не потенциального ума. В принципе, видовой ум определяется начальным набором правил роста мозга у ребенка, а затем дополняется наблюдениями и социальным опытом. Начальный набор определяется видовой наследственностью и очень маленькой специализирующей то ли добавкой, то ли блокировкой получаемой от родителей, а, следовательно, от предыдущих поколений родственников. Мозг взрослого человек в 3-4 раза больше детского. Т.е. он готовится к тому, чтобы быть заполненным информацией об окружающей среде. С одной стороны, в нем увеличиваются области для заполнения рефлексами, которые отражают неизменную часть внешнего мира. С другой стороны, мозг формирует какую-то свою часть для создания правил реагирования на внешние изменения. Скорее всего, эта часть и делает человека умным, как биологически, создавая более полную картину всего своего мира, так и картину необходимых социальных реакций. Это необходимо при не вполне благоприятном окружении или для маргинала, которому это окружение кажется неблагоприятным или оно в самом деле таким есть. Маргиналу на краю общества приходится быть одиноким и универсальным, как одинокая биоклетка. Клетке в многоклеточном организме не надо быть универсальной. Её окружение относится к ней полностью благоприятно, как и она к нему. В организме маргиналами могут быть только раковые клетки, которые готовы высосать все из организма и с ним погибнуть. Что-то очень похожее происходит с обществами людей в последние 25 тысяч лет. Что за сбой происходит с организмом, который обычно безжалостно убивает такие клетки при их появлении. Но нередко он с ними, похоже, без труда справляется, даже когда тех уже много. А ведь весь организм контролируется физиологическими отделам мозга. Изначально мозг скрывает свои биологические возможности и пределы, делая себя, как это делает любая система, закрытым для вмешательства более низких уровней организации. Например, того же сознания. Индивидуальное сознание - это кожа мозга для внешней информации и рука, влияющая на внешнюю среду. Любая система открывается, если окружающая среда достигает сложности самой системы, как клетки в мозгу или атомы в клетке. Мы осознаем себя через наше сознание, которое является самым сложным в биологическом мире послом во внешнюю среду и инструментом ее изменения. Индивидуальное сознание человека формируется его окружением и имеет тот же порядок сложности. Поэтому сознанию запрещено проникать в такие системы как атом, биоклетка или мозг. Их познание возможно только с усложнением социальной среды и, следовательно, сознания. Очень немногие люди в определенных условиях минимума прессинга окружающей среды могут догадываться о возможностях биологического и конкретного мозга. Именно минимум прессинга и окружающей среды и доброжелательные условия являются необходимым фактором конструирования социальной среды людей.
Социально приобретенные знания эмоционально ощущаются или формализованы. Формализованная часть и позволяет тестировать ум. Самая простая оценка - это социальный успех в маленькой или большой социальной среде на каком-то конкретном материале. Поэтому оценка ума отдельного человека отличается в разные периоды развития человечества. Биологический ум человека наиболее полно проявлялся в первобытном коммунизме. Социальных правил было мало, и информацию мозг получал из окружающей среды. Те, кто лучше знали среду, и были умнее. Тот мозг, что дольше сохранял способность наблюдать за средой и эту информацию систематизировать, конечно, автоматически, становились умнее с возрастом. Понятно, что времена чистого первобытного коммунизма канули в лету, и его условия в связи с языком могли сохраниться только частично. Даймонд описывает полинезийцев, на которых огромная социальная среда и формальные знания меньше повлияли, и отмечает значение стариков в сохранении устойчивости племени. Отсюда соответствующие правила отбора. В больших социальных средах, ориентированных на отбор людей по успеху в группе мало зависящей от глобальных внешних условий на коротком промежутке времени, складываются представления об уме отдельных людей, оторванные от генетических основ нашего биовида. Это относится к временам стабильного существования общества. Кризис в большинстве случаев приводил к социальной гибели, а редкие случаи нейтрализации стандартных представлений об уме позволяли отобраться мозгу с природным умом, который становился лидером и приводил человечество усложнению и развитию. Вот уже более 50-ти лет ядро человечества стабильно, а критерием ума стали деньги. Деньги всегда из прошлого. Как-то надо выбираться из этой ямы и вводить формализованные критерии нашего видового ума для отбора в глобальные управляющие структуры.
Биологический ум скомпрометировать очень несложно. Совсем несложно сделать отличника неудачником. Сколько надо ума, чтобы стать социально успешным? Скорее всего, между социальным успехом и умом есть корреляция, но почему-то нет прямой зависимости. Вернее, на участке, который ближе к верху иерархического дерева, организована обратная зависимость. Одной из составляющей успеха нашего биовида, позволившей создать огромные объединения людей, была нейтрализация неравенства в физической силе отдельных людей для равенства в социальных отношениях, нейтрализация, как внутренними правилами мозга, так и социальными правилами. Почему она не получилась полной? Я не имею в виду спорт, который является отдушиной естественного физического неравенства и предназначен для внутривидового использования. Я пишу о социально созданном и поддерживаемым социальными правилами физическом превосходстве отдельных далеко не самых умных людей с помощью прикормленной и вооруженной армии, с помощью армии прикормленных юристов, оправдывающих недопустимое физическое превосходство кормильца. Конечно, чем больше общество, тем больше необходима централизация физической силы для подавления возникающего хаоса, если в верхушке не находят других решений недопущения хаоса. Если царь или король или их аналог под другим именем неспособен не допустить хаос, создает недовольство масс или своего окружения, то вполне естественным демократическим решением является его замена на более умного решателя проблем. При этом физическое насилие масс над ним - это тоже демократия. Но почему юристы умалчивают, что в правовых нормах отсутствуют правила уравнивающие неудачного правителя с другими гражданами, правила, которые мирным путем позволили бы реализовать положительный социальный отбор, приводя хотя бы минимально умный мозг в организаторы страны. Зато существует множество защищенных с помощью вооруженных охранников правил, превращающих правителя в идола, преступника, грабителя, разбойника и фактического организатора вооруженной банды и совсем нередко в ликвидатора своего общества. Если в западно присоединенных странах или, применяя термин Даймонда, в странах первого мира, это не очень бросается в глаза, то в странах третьего мира, т.е. слаборазвитых странах, которых запад не хочет развивать и наоборот хочет иметь своей кладовкой или свалкой, так называемые законы абсолютно открыто и явно заботятся о преступных правителях под восторженные речи западных политиков о демократичности и законности. Одной из характерных черт нынешних локальных хозяев и их слуг политиков есть то, что у них нет социальных интересов. Их ведет только личный интерес получать в избытке от других людей то, что те производят. И еще их увлекает простенькая игра животных по сопоставлению себя с другими такими же игроками, как они.