Пауза обернулась вечностью. Гарриет отвела взгляд и обнаружила вокруг змеиные кольца. Небольшое усилие, и от нее останется изломанное тело.
– Да, – коротко прошипел змей. – Не вредить людям и вернуться домой. Я согласен, змееуст.
– Договорились, – выдохнула Гарри. – Тогда ты свободен.
Чудовище стремительно скрылось. Девочка подумала, что сразу, как выберется отсюда, пойдет к Снейпу. В прошлый раз преподаватели не нашли змея, но теперь он не прячется в Комнате и скован клятвой. Шансы приблизительно равны.
– Что ты наделала… – донесся стон. Риддл поднимался на ноги. – Ты все испортила!
– Мне это свойственно, – кивнула она, припомнив тетушкины вопли. – А теперь освободи Гермиону. Ты проиграл.
– Вот еще! – безумно расхохотался юноша. – Девчонка почти мертва! Я материален! Ты не сможешь меня остановить!
Бросился к Гарриет, стиснув кулаки. Она метнулась под прикрытие колонн на инстинктах, раньше, чем осознала его намерения. Укрылась мантией.
– Где ты?! – кричал Риддл, размахивая руками в попытке обнаружить ее на ощупь. – Сама ко мне придешь!
Остановился у Гермионы, бдительно оглядываясь. Гарри сжала зубы. Времени мало, но нечего и думать идти вперед с голыми руками, он старше и сильнее. Расчет на палочку. У нее одна попытка, на вторую не хватит сил.
Размышляя, краем глаза заметила шевеление. Дневник Риддла выглядел как безобидная тетрадь, но ощущался клубком жгутов, сложным переплетением грязно-серых нитей. Однажды она видела подобное. Зеркало Еиналеж. Темный артефакт. Девочка крадучись приблизилась, замирая, когда противник прислушивался. Опустилась на корточки, накрыла предмет полой, потянулась к черной поверхности. Рука легла на обложку, но нити завибрировали. Пальцы заледенели.
Шерстяной двойник проступал четче. Гарри достала палочку, ткнула в самый центр, подцепила нить и потянула. Она вдруг поддалась. Узор нарушился. Риддл прижал ладонь к животу.
– Что ты сделала? – агрессивно спросил он. – Как ты это сделала? Покажись!
Гарри принялась распутывать нити. Одну, непослушную, случайно порвала. Юноша вскрикнул, на его щеке возник и мгновенно набух кровью страшный порез.
– Не смей! – буйствовал он, крича и шипя попеременно на двух языках. – Оставь меня! Прочь!
Она перестала осторожничать, разрывая новые нити. Плетение ослабло, местами истончилось. Тому становилось хуже с каждым усилием.
– Остановись!.. – рыдал он, уже не пытаясь угрожать или искать ее. – Прошу!
Внутри, под нитяным слоем, переливалась серебром какая-то субстанция. Гарриет распутала большой узел, часть материи расплелась. В тот же миг вещество всколыхнулось и поднялось к ее груди.
От резкой боли потеряла сознание.
***
Гарри очнулась в больничном крыле. На соседней койке Гермиона сосредоточенно переплетала волосы.
– Герм… – голос осип. Подруга подняла голову и слабо улыбнулась.
– Привет, – сказала негромко. – Позвать Помфри?
Качнула головой. Она чувствовала слабость, но не боль. Поговорить без свидетелей было важнее.
– Что…?
– Нас принесли три дня назад, – правильно поняла Грейнджер. – Рон поднял тревогу. Профессор МакГонагалл опросила преподавателей. Профессор Вектор дежурила у туалета Миртл и подверглась заклятию забвения. Локхарта не нашли. Профессор Снейп увидел открытый лаз и спустился. Там были только мы. Профессора вытащили нас и доставили сюда.
– Что с Комнатой? – выговорила Гарри, глотнув воды из стакана на тумбочке.
– Вход заложили.
– Откуда ты?..
– Директор заходил. – Гермиона продолжала расплетать и снова собирать косу. На Поттер она не смотрела. – Разговаривал со мной. Том Риддл – это сильный темный маг, когда-то учившийся в Хогвартсе. Он околдовал меня. Я не понесу наказание за содеянное.
– Твоей вины действительно нет, – осторожно сказала Гарри, приподнимаясь.
Слова возымели неожиданный эффект. Подруга уставилась на нее слезящимися глазами.
– Я виню себя не за то, что открыла Комнату и выпустила василиска, Гарриет. Я даже не помню этого. Я виню себя за гордыню. Думаешь, я не поняла сразу, что разумный дневник – подозрительный артефакт? Я должна была отнести его МакГонагалл! Но я же лучшая, дошла до программы четвертого курса, знаю множество дополнительных заклинаний, которые мы никогда не будем изучать на уроках. Я ведь взяла литературу по защите разума, думала, обезопасила себя со всех сторон. Меньше двух месяцев потребовалось дневнику, чтобы подчинить меня, понимаешь? Не спасли хваленые способности! Ни от действий, ни от провалов в памяти, ни от запрета рассказывать кому бы то ни было. А ведь я пыталась, Гарриет, я поняла, что со мной что-то происходит. Но даже мысль поделиться исчезала раньше, чем я могла ее воплотить.